«Какое дело американцам до истории Британской Империи?» - спрашивает Найал Фергюсон в предисловии к американскому изданию своей книги «Империя» [Niall Ferguson Empire, Basic Books]. И отвечает серией дополнительных вопросов: удастся ли Вашингтону продолжать курс на глобальную свободу торговли, поддержку демократических институтов и правового общества косвенным путем, как это делалось до сих пор? Можем ли мы в борьбе с терроризмом полагаться на слабые и коррумпированные правительства?
Фергюсон не договаривает, но историк Маргарет Макмиллан в рецензии на «Империю» договаривает за него: «Не пришла ли пора взять на себя прямое управление Афганистаном и Ираком? Не пришла ли пора назвать кошку кошкой - Америку новой империей?»
Отношение к империализму стало меняться еще до драматических событий 11 сентября 2001 года. Лет шестьдесят тому назад, после Второй мировой войны, казалось, что с империями покончено раз и навсегда и что это очень хорошо для человечества. Любой школьник в Европе и Америке знал, что империя - это нехорошо и немного смешно.
Но в последние годы стали раздаваться другие голоса. Прежде всего трезвые историки указывают на то, о чем поэт Иосиф Бродский сказал еще в 1975 году: «Я сменил империю». Если империя - это когда один народ, одно общество владычествует над народами и обществами другого типа, то период после Второй мировой, период «холодной войны», корректнее и продуктивнее анализировать с точки зрения противостояния империй - советской и трансатлантической. Анализ отношений на дипломатическом уровне довольно наивен. Советский Союз и США могут сидеть в Совете Безопасности ООН рядом с Гвинеей-Бисау, но все знают, кто считается, а кто нет.
СССР был очень типичной старомодной империей, созданной путем завоевания и подавления соседних народов. Соединенные Штаты некоторые новые историки называют «добровольной империей», или «империей только по приглашению» , но с точки зрения геополитики тот факт, что западноевропейские страны, Израиль, Канада приняли американскую защиту и руководство добровольно, существа дела не меняет.
Найал Фергюсон, молодой английский историк, сделал себе имя блестящими исследованиями в области истории банковского дела и финансов, а потом историей Первой мировой войны, в которой с неожиданной убедительностью доказывал, что Великобритании было бы лучше в ней не участвовать (заметим, что то же доказывает Солженицын в своих исторических сочинениях относительно России; имей Фергюсон и Солженицын право вето в 1914 году, вместо мировой была бы относительно локальная война между Францией и Германией).
В новой книге Найал Фергюсон решительно рассматривает империализм как в общем и целом позитивную историческую тенденцию. Только империя может создать условия для прогрессивной глобализации и покончить с коррумпированными правительствами, сосущими последние соки из своих народов. Пришло время, утверждает он, для США отделаться от своего традиционного отвращения к колониализму и взять на себя бремя... Нет, Фергюсон не пишет «бремя белого человек». Он пишет «бремя цивилизации».
Во многих университетах Запада есть целые кафедры «постколониальных наук», где Британская Империя изучается как главный враг человечества. Найал Фергюсон делает в своей книге Британскую Империю великой положительной моделью для будущего развития. Да, признает он, в сложной истории империи имели место и расизм, и кровавые расправы над аборигенами, и эксплуатация, но в исторической перспективе становится очевидно, что имело место глобальное распространение плодов прогресса. Строились дороги и заводы, школы и больницы. Повышался уровень цивилизованности и, соответственно, уровень жизни. Какой была бы сегодня Индия, спрашивает Фергюсон, если бы она оставалась во власти деспотичных и враждующих между собой махараджей? Уж точно там бы по-прежнему требовали, чтобы вдовы заживо сжигали себя на погребальном костре мужа.
В 1897 году Британия правила 444 миллионами людей, живших на 25% земной суши, не считая неформального присутствия в Латинской Америке. При этом имперская форма правления если не полумиром, то четвертью планеты была исключительно эффективна. Например, гигантской Индией никогда не управляло более 1000 чиновников. Процент военных расходов в национальном бюджете был значительно меньше, чем в сегодняшней Америке. Иными словами, переходи к откровенной империи от скрытой - сэкономишь кучу денег.
Как, спрашивает Найал Фергюсон, несколько островков к северу от европейского континента приобрели такую власть над планетой? Ответ состоит из трех частей. Во-первых, технологический прогресс - развитие точных навигационных инструментов, паровой двигатель, современное оружие... Во-вторых, ненасытный аппетит британского общества на новые продукты потребления - кофе, тростниковый сахар, каучук... В-третьих (это любимый конек Фергюсона), британцы научились у голландцев пользоваться кредитно-банковской системой. «Кредит устраивает войны и перемирия, собирает армии и оснащает флоты», - писал Даниэль Дефо лет за двести до ленинского «Империализма, как высшей стадии капитализма».
Впрочем, Найал Фергюсон не марксист. Он считает человеческие побуждения мощной движущей силой в истории. Он с одобрением цитирует Джозефа Чемберлена, который смолоду был радикалом, а потом стал апологетом империализма: «Нельзя сделать омлет, не разбив яиц; нельзя уничтожить варварство, рабовладение, предрассудки, не применяя силу».
