На днях в Вашингтонском Центре стратегических и международных исследований обсуждался процесс возрождения ислама в постсоветской России, а также угроза распространения экстремизма среди части российских мусульман.
Внимание американских политологов к этой теме не случайно. «Захват заложников в Москве 23 октября этого года многие рассматривают, как российский вариант атаки на Америку 11 сентября 2001 года», - сказала директор Исламских исследований центра Ширин Хантэр. - Это показало, как нынешняя нестабильность, и в особенности затяжная война на юге России, может переместиться в самое сердце страны и оказать влияние на социальную, межэтническую гармонию и политический баланс в России».
Ширин Хантэр напомнила участникам дискуссии, что противоречие между стремлением народов к самоопределению и интересами сохранения целостности государства - это глобальная проблема современности, а не только постсоветской России. Хантер не видит причин, которые исключали бы возможность мирного решения чеченского конфликта.
С ней согласна директор Российских и Евразийских исследований центра Селест Волландер. Свою позицию она аргументирует тем, что многие века расхождения между православием и исламом не были причиной конфликта в России. Эти религии находили компромиссные решения для мирного сожительства в пределах одного государства.
Бывший научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований Джефри Томас считает, что современным примером такого решения могут служить отношения центральной власти в Кремле с Татарстаном. В 94 году президент России Ельцин подписал с президентом Татарстана Шаймиевым договор, предоставивший республике широкие права автономии в пределах Федерации.
«То, что этот же вопрос в Чечне Ельцин хотел решить с помощью оружия, стало роковой ошибкой», - говорит Томас. - Первоначально национальные движения и в Татарстане, и в Чечне были светской ориентации. Российская военная интервенция в 94 году подтолкнула чеченского лидера Джохара Дудаева к тому, чтобы использовать религиозные чувства мусульман и символы ислама для мобилизации сопротивления российским силам. В результате ислам, включая мусульманский экстремизм, стали частью чеченской политики и затем распространились на другие регионы Северного Кавказа, в особенности, в Дагестане».
Как считает директор Евразийских исследований центра Селест Волландер, разруха и обнищание жителей этих регионов, а также тревожная тенденция общего ухудшения социально-экономического положения мусульманского населения России - за исключением Татарстана и Башкирии, где доходы мусульман соответствуют среднему по России уровню - создают угрозу распространения исламского радикализма на фоне усиления ксенофобии в российском обществе. Волландер предупреждает, что это не только внутренняя проблема России: «В связи с тем, что ближайшие годы станут определяющими для многих направлений американо-российских отношений, и во многом это будет зависеть от того, как и в какой мере будет происходить глобализация, радикализация и экстремизация ислама, американской внешней политике придется серьезно задуматься и приложить немалые усилия для того, чтобы содействовать решению исламской проблемы в России».
Ширин Хантэр не согласна с Селест Волландер, что Америка может помочь решить российские проблемы, хотя считает конструктивной ее идею американо-российского диалога по этим вопросам при условии, что президент Путин перестанет ставить знак равенства между традиционным исламом и мусульманским экстремизмом.
Как отметили американские дипломаты - участники дискуссии в вашингтонском Центре стратегических и международных исследований, для США этот диалог с Россией усложняет необходимость учета национальных интересов в других регионах мира и в отношениях с исламскими странами.
