Фильм Андрея Тарковского «Солярис» по праву считается одним из самых выдающихся произведений советского киноискусства. Образы это трудного, бередящего душу и будоражащего ум фильма давно стали частью индивидуальной и коллективной художественной памяти России. Первое желание, которое возникает после просмотра нового американского фильма «Солярис» (Solaris), – немедленно посмотреть оригинал и понять, так уж ли был нужен римейк режиссера Стивена Содерберга.
Не сочтите меня пуристом, стоящим на страже неприкосновенности русского оригинала. Тем более, что роман польского социального фантаста Станислава Лема, по которому Тарковский сделал свой фильм, существует и открыт для новых и иных интерпретаций. Вопрос в том, зачем нужно было тревожить тени ушедших от нас великих, если конечный результат совершенно неудовлетворителен.
Я бы еще понял, если бы Голливуд в погоне за захватывающим материалом, позволяющим сделать космическую эпопею вроде «Звездных войн», но сочетающую спецэффекты с психологией, обратился к «Солярису» как к чисто формальной отправной точке. Но «Солярис» Содерберга не претендует на лавры «космической оперы». Этот короткий, но кажущийся затянутым полуторачасовой фильм (шедевр Тарковского шел почти три часа!) по существу является камерной историей о любви и смерти, а может быть, о любви после смерти.
Космическая станция «Прометей», циркулирующая на орбите загадочной планеты Солярис, где происходит большая часть действия фильма Содерберга, нужна ему главным образом для того, чтобы поставить свой психологический опыт в чистом виде: камерность фильма определяется самим фактом того, что персонажи, как живые, так и возникающие в воображении экипажа станции, живут в некотором роде в камерах. Ведь каюты космической станции по-тюремному спартанские, в них практически нет следов человеческого уюта.
Будь сценарий Стивена Содерберга более литературно изощренным, будь диалоги более глубокими, будь атмосфера действия более волнующей и таинственной, скромность выразительных средств пошла бы картине только на пользу. В данном же случае новый «Солярис» не только не может вызвать острые эмоции, но и не компенсирует их отсутствие визуальной технологической вакханалией, как некоторые другие картины научно-фантастического жанра.
Действие американского «Соляриса» происходит, конечно, в будущем, но, видимо, не слишком отдаленном, что позволяет автору приблизить героев к сегодняшним зрителям. Доктора Криса Келвина (Джордж Клуни) посылают на «Прометей», чтобы расследовать странное поведение небольшой группы ученых, работающих на станции. Со станцией прервана связь. По прибытии Келвин обнаруживает, что его друг и коллега, руководитель миссии Гибарян (Ульрих Тукур) покончил с собой, а двое оставшихся в живых ученых ведут себя весьма странно.
Вскоре сам Келвин начинает замечать, что планета Солярис заготовила и для него большой сюрприз. Его начинает навещать его жена Рея (Наташа Макэлхон), покончившая с собой на Земле. Что это - трюки странной планеты Солярис, беспокоящей сознание Криса, или реальный второй шанс пережить настоящую любовь?
Искушенный зритель, конечно, быстро поймет, что Солярис - никакая не планета, а символ чего-то более значительного в сознании человека. То ли это некое место, где протекает жизнь после смерти, то ли символ рая или ада в душе человека. Все эти и другие философские вопросы, которые хочет поставить Содерберг, открыты для интерпретации.
Хуже другое: даже энергичный, современный монтаж сцен в космосе со сценами из прошлой жизни героев на Земле не прибавляет нам понимания героев и их проблем. Неплохие актеры Клуни и Макэлхон не могут преодолеть поверхностность литературного материала и вдохнуть жизнь в схематичные образы своих героев. За исключением того, что двух актрис, исполняющих роль Реи, - и английскую и русскую, - зовут Наташа, оригинал и довольно бледную копию мало что связывает.
