Кристофер Хитченс, этот английский бульдог американской журналистики, который в одной из своей книге под двусмысленным названием «Миссионерская позиция» изрядно потрепал даже святую матушку Терезу, не говоря уж о Билле и Хиллари Клинтон, книгу о которых он назвал вовсе недвусмысленно - «Не осталось никого, кому еще не лгали», этот самый Хитченс, чья ярость настолько опережает здравый смысл, что он однажды про меня написал, будто я во время войны служил в войсках СС (хотя мне тогда было пять лет и я еврей), - этот самый Хитченс написал книгу полную любви, книгу, которая мне нравится, начиная с названия - «Почему Орвелл необходим» [Christopher Hitchens Why Orwell matters, Basic Books].
Матушка Тереза как-нибудь с Господом разберется. Клинтоны - политики, у политиков брань на вороту не виснет. Простому человеку, вроде меня, которого угораздило попасть под камнедробилку Хитченса, даже весело: оказался в интересной компании. Но Джордж Орвелл в наше время нуждается в любви.
Орвелл рискует оказаться забытым писателем из-за великой славы двух его произведений - политического памфлета «Звероферма» и антиутопии «1984».
«Звероферма», несмотря на всю ее популярность, не лучшее произведение Орвелла. Конечно, и там много замечательного, в первую очередь исчерпывающая формула любого «социалистического» общества: «Все животные равны, но свиньи равнее других» (так Орвелл перевел на язык здравого смысла основную политическую идею Ленина: «Партия - ведущая и направляющая сила советского общества»). Но в целом «Звероферма» - нарочито простое сатирическое произведение, басня, поддающаяся легкой расшифровке: эта свинья - Ленин, эта - Сталин, эта - Троцкий, кляча - рабочий класс, псы - чекисты и т. д. Сейчас все это представляет исторический интерес и с каждым годом все больше и больше нуждается в комментариях.
«1984» - отличный роман, превосходящий литературными качествами ранние антитоталитарные дистопии - «Мы» Замятина и «Прекрасный новый мир» Хаксли. Но и его прочли главным образом как сатиру на сталинизм, не обратив внимания на главное - сострадание к простому человеку - и на поэтическую точность, с которой Орвелл описывает условия существования в бесчеловечном обществе. Ну, а если сатира на сталинизм, то Сталин умер с полвека назад, созданный им режим догнил и кончился более десяти лет назад, дети 1984 года рождения уже достигли совершеннолетия. Устарело.
Хитченс не отрицает, что Орвелл был политическим писателем прошлого века. Но он утверждает, на мой взгляд, совершенно правильно, что Орвелл был лучшим политическим писателем прошлого века и уже поэтому необходим нам и будет необходим нашим потомкам. «Три величайших проблемы двадцатого века, - пишет Хитченс, - были империализм, фашизм и сталинизм». И у Орвелла нашелся верный ответ на все три.
Отпрыск небогатого чиновника, Орвелл в юности должен был бросить учебу и стал полицейским офицером в Бирме (в то время британской колонии». Маленький, на три странички, рассказ «Убивая слона», в котором Орвелл вспоминает об одном эпизоде своей полицейской службы, мастерством и мудростью сравним с «Хаджи-Муратом» Толстого и так же, как «Хаджи-Мурат», не опускаясь до сентиментального изображения «туземцев», показывает трагическую обреченность империализма.
Жестокий бирманский опыт был первым из двух потрясений, сформировавших личность Орвелла. Второе потрясение, пишет Хитченс, Орвелл пережил в 1937 году в Барселоне. Он приехал в Испанию защищать республику от фашистов. Как простой солдат он провел несколько месяцев под пулями в промерзлых траншеях под Теруэлем. Но в Испании он также стал свидетелем жестокости и коварства коммунистов.
«Не столь важно, что вы думаете, как то, как вы думаете», пишет Хитченс. Сходный с Орвеллом опыт разочарования во всех трех великих иллюзиях двадцатого века - империализме, коммунизме, фашизме - пережили и некоторые другие большие писатели. Скажем, Луи-Фердинанд Селин, тоже замечательный стилист. Но если ответом Селина на крушение иллюзий был полнейший цинизм (все люди дерьмо), то Орвелл, пишет Хитченс, даже как-то «педантично» воспитал себя и «стал великим гуманистом».
Перечитывая сплошь двадцать томов литературного наследия Орвелла, Хитченс приходит к выводу, что этот неутомимый литературный поденщик все - эссе, статьи на политическую злобу дня, бесчисленные рецензии и письма - писал так, что все они выдерживают проверку временем. Книги и злобы дня шестидесятилетней давности подзабыты или вовсе забыты, но орвелловская ясность взгляда, здравый смысл и неслезливая доброта ничуть не потускнели.
Когда-то я получил в подарок от Иосифа Бродского четыре карманного формата томика публицистики и писем Орвелла. Они всегда стоят у меня на видном месте и я открываю их наугад, когда хочется прочистить голову.
В 1952 году в предисловии к переизданию книги Орвелла «Посвящается Каталонии» (о гражданской войне в Испании) известнейший американский критик и литературовед Лайонел Триллинг писал: «Орвелл не гений - как хорошо!». «Орвелл не просто писатель, он - личность, - писал Триллинг. - Мы восхищаемся гениями, но они и подавляют нас».
Орвелл, не обладая гениальностью, обладал достоинством, которое позволяло ему «противостоять миру всего-навсего с простым, прямым, не поддающимся на обманы умом, с уважением к собственной силе, с уважением к работе, за которую берешься». Сам Орвелл сказал о себе скромнее: «Я умею не отворачиваться от неприятных фактов».
