В первой части нашей беседы Вера рассказывала о первых уроках музыки в Московских музыкальных школах, о своих учителях и том, как она стала пианисткой и аккомпаниатором. Продолжая беседу, я спросил о мотивах, которые побудили ее уехать из Советского Союза.
Вера Данченко-Стерн:
До этого я дошла сама. Я просто поняла, что я не могу жить во лжи. У меня подрастали двое детей, и передо мной встала дилемма: либо я их воспитываю так, как считаю нужным в соответствии с моими принципами, либо надо мгновенно, не теряя ни одного дня после принятия решения, уезжать и увозить их, потому что в те годы были совершенно страшные статистические данные по самоубийствам среди вузовской молодежи. Я не могла этого допустить, я не могла терпеть эту дикую обстановку зависти и коррупции. Так что это было логичное, естественное и абсолютно правильное решение.
Люсьен Фикс:
Вы имигрировали в Канаду, а не в Америку. Почему в Канаду?
В.Д-С.:
Дело в том, что там оказалась единственная семья - родственники моего первого мужа, которые могли помочь хоть как-то, хоть советом, хоть словом. Это было совершенно бытовое решение.
Л.Ф.:
Как вы начинали в Канаде?
В.Д-С.:
Я начала работать через три недели после приезда, несмотря на то, что не знала ни одного слова по-английски. Французским я владела свободно. Мы приехали в Торонто - белоснежную искрящуюся пустыню. Каждый день был полон ожиданий, что кто-то позвонит, что-то произойдет. Но ничего не происходило... И вдруг, дней через десять после нашего приезда появилось объявление, что Национальная балетная школа Торонто проводит конкурс на место пианиста для репетиций и спектаклей. Я никогда не играла для балета, но мне нужно было получить работу, и я рискнула пойти на прослушивание. Поскольку балетная терминология вся на французском языке, проблема общения была решена. Вскоре я узнала, что меня приняли, и что через три недели я начну зарабатывать маленькие, но постоянные деньги.
Л.Ф.:
Если у Вас так все хорошо складывалось, почему вы решили уехать из Канады в Америку.
В.Д-С.:
Очевидно, так было суждено. Я не планировала переезд в Америку, у меня не было для этого повода. Говорю с вами совершенно откровенно. Мы пережили тяжелый развод. Я говорю мы, потому, что у меня взрослые дочери. Многие годы профессиональной жизни, очень сложные в смысле семьи, личной жизни и так далее. В 89 году судьба подарила мне возможность познакомиться с моим теперешним мужем, изумительным человеком, близким другом, помощником... Словом все, о чем я когда-то мечтала, о чем все девчонки когда-то мечтали, я нашла в этой жизни. Вот это привело меня в Америку, и не просто в Америку, а в столицу.
Л.Ф.:
Как сложилась Ваша карьера в Америке?
В.Д-С.:
Удивительно интересно. Я уехала с должности полного профессора Торонтской консерватории. Я потеряла постоянную работу, но приобрела нечто совершенно новое, что сейчас занимает, я бы сказала, две трети моей профессиональной жизни. Я получила контракт в балтиморской консерватории «Пибоди», которая считается одной из шести лучших американских музыкальных школ. Первые два года это была фортепьянная кафедра, после чего я предложила новую дисциплину - учить не русскоговорящих певцов русской дикции в вокальном ее применении, с тем чтобы они имели доступ к этой совершенно удивительной части вокального репертуара русской камерной музыки. Оперная музыка хоть немного, но все же известна, а камерная, как оказалось, за исключением двух-трех романсов Рахманинова и одного цикла Шостаковича на слова Блока, практически не исполнялась. Редчайшую запись, которую сделали Ашкенази-Садерстром - это все романсы. Опять-таки, это Рахманинов. Мы говорим о великих именах, таких как Чайковский, Римский-Корсаков, Шостакович и другие. И вот уже двенадцать лет как этот предмет существует, это часть школьных требований вокального факультета, и мы надеемся, что может быть в недалеком будущем оперная студия консерватории заинтересуется, и мы сможем даже осилить «Евгения Онегина» силами студентов и студенческого оркестра «Пибоди».
Л.Ф.:
Расскажите о вашей работе с Вашингтонским оперным театром, где вы готовили хор для «Бориса Годунова» в 99 году и «Пиковой дамы» в этом году?
В.Д-С.:
Этому предшествовала работа в 95 году над «Царской невестой», где я занималась с солистами, а не с хором. Это было естественно и просто. Когда мне предложили контракт для работы с хором в «Борисе Годунове» - как вы знаете, это опера хоровая - я поначалу опасалась начать работать с коллективом в 120 человек. У всех разный фонетический аппарат, совершенно разное звуковое и слуховое восприятие Подумав, я поняла, что ничего не должна менять, что хор должен звучать как один голос. Мое отношение к репетициям с хором не должно ничем отличаться от моих занятий с солистами. Так все началось, а результаты вы слышали, вы были в театре.
Л.Ф.:
Вы сказали, что получили контракт в оперном театре Гонолулу на Гавайях, который ставит «Евгения Онегина. Как Вы планируете свою работу там?
В.Д-С.:
Помимо хора, о чем мы говорили в предварительных беседах, мне предложили работать с исполнителями заглавных партий. Я не знаю, кто эти певцы, и есть ли среди них русскоговорящие. Это будет тема моего следующего разговора с директором театра. Для меня работа над «Евгением Онегиным» с Гавайским театром представляет определенный интерес. До премьеры остается всего полгода.
