Одиннадцать дней: ровно столько понадобилось президенту Рузвельту, чтобы назначить авторитетную комиссию для расследования обстоятельств вероломного нападения японцев на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года. Комиссии во главе с председателем Верховного Суда предстояло выяснить, что было известно об атаке и что можно было предпринять.
После терактов 11 сентября прошло намного больше времени, но американцы так и не знают, чем объяснить столь колоссальный провал в работе разведывательных служб. Что было им известно и когда? Какой информацией располагал Белый Дом до 11 сентября? В свете предупреждений о неминуемых новых нападениях «Аль-Кайды» ответы на эти вопросы приобрели острую актуальность.
В июле прошлого года Кеннет Уильямс, сотрудник ФБР из Финикса в штате Аризона, отправил в штаб-квартиру Федерального бюро расследований докладную записку. В ней выражалась озабоченность высоким числом выходцев из арабских стран, обучавшихся в американских летных школах, и высказывалось предположение, что Усама бин Ладен может использовать этих людей, не скрывающих своей ненависти к Америке, для захвата самолетов и совершения других терактов.
В Вашингтоне на докладную Уильямса наложили резолюцию: «Оставить без внимания». Ее содержание не было доведено до сведения других разведывательных учреждений. После 11 сентября о докладной стало известно генеральному прокурору Эшкрофту и директору ФБР Маллеру, но и тогда о ней не было доложено президенту.
«Записка из Финикса», как ее окрестила пресса, стала символом несогласованности в работе структур безопасности в Америке. «Больше всего нам не хватает действенной координации между службами, занимающимися сбором информации за рубежом, и правоохранительными органами внутри страны. Это выливается в трудности анализа данных», - отметил в недавнем телеинтервью вице-президент Дик Чейни. Несовершенство заведенного порядка очевидно всем, указывает эксперт по терроризму Нил Ливингстон: «В итоге мы имеем следующую систему: директор ЦРУ собирает сведения о террористах за пределами США, но не имеет права вести операции внутри страны. А директор ФБР обязан расследовать террористическую деятельность в Америке, но не имеет полномочий - за исключением крайне узкого круга уголовных дел - действовать за границей».
На практике дело обстоит иначе, возражает Бак Ревелл, бывший глава оперативного отдела ФБР, занимавшийся, среди прочего, и контртерроризмом, одиннадцать лет: «Я каждый день имел контакты с партнерами моего уровня из ЦРУ, Агентства национальной безопасности, военной разведки и других структур. Между нами постоянно шел обмен данными. Другое дело, что некоторые данные мы не имели права разглашать - либо по закону, либо по инструкции министра юстиции».
Следует ли менять такое положение? С одной стороны, необходимость централизации сбора разведданных после 11 сентября представляется необходимой, и администрация делает шаги в этом направлении. С другой стороны, создание разведывательной суперструктуры чревато многими опасностями, указывает Нил Ливингстон: «Определенная независимость мнений - важный аспект работы разведорганов. Если вы собираете всех под одной крышей и заставляете работать сообща, чаще всего на выходе вы получаете единое мнение. При этом никто не гарантирует, что оно правильное... Кроме того, водонепроницаемые перегородки между структурами страхуют от ущерба в случае проникновения чужой агентуры. Представьте, что Роберт Хансен получал бы информацию от всех смежников: ущерба было бы гораздо больше».
Как бы то ни было, ситуация вызывает раздражение у законодателей. Демократическая фракция в Палате представителей настаивает на учреждении независимой комиссии, которая параллельно с расследованиями Конгресса должна будет выработать рекомендации по улучшению работы служб разведки и контрразведки.
