Смертная казнь отменена в большинстве стран Запада, но в Соединенных Штатах – вернее, в 38 из 50 штатов – высшая мера наказания применяется. На днях, например, в Техасе казнили преступника, который 11 лет тому назад похитил, изнасиловал и зарезал молодую женщину. Одиннадцать лет ушло на расмотрение кассационных жалоб и просьб о помиловании. После того, как последняя такая просьба была отвергнута свежеиспеченным губернатором штата, преступник, попросив прощения у родственников своей жертвы и помолившись, был отправлен в мир иной методом смертельной инъекции. В прошлом году при старом губернаторе Джордже Буше-младшем в Техасе было казнено сорок человек. На сегодняшний день более трех с половиной тысяч смертников ждут своей участи в тюрьмах Америки – абсолютный рекорд за всю историю страны. Учитывая это мрачное обстоятельство, странно, что Роберт Джей Лифтон и Грэг Митчелл уже в предисловии к свой книге «Кому принадлежит смерть?» смело утверждают, что дни смертной казни в Америке сочтены. Вопрос о юридической и моральной легитимности смертной казни – из числа тех, на которые у каждого есть ответ. То есть он на первый взгляд неразрешим. Но Лифтон и Митчелл в свой просто и ясно написанной книге доказывают, что - хотим мы этого или нет - в американском обществе набирает силу тенденция к полной отмене смертной казни. Новых аргументов «за» и «против» лишения жизни как меры наказания нет. Фукидид пишет, что в 428 году до нашей эры в Афинах состоялись дебаты по этому поводу, во время которых некто Диодот говорил: «Почему мы уже дошли до конца списка всевозможных наказаний, а все не можем избавить общество от злодеев? Или нам надо изобретать средства устрашения еще страшнее, чем смертная казнь? Или признать, что она бесполезна». Более тридцати лет назад Верховный Суд США отменил все тогдашние законы в отдельных штатах, предписывающие, за какие преступления полагается применять высшую меру наказания. Верховный Суд мотивирует свое решение соображениями, основанными не на религии или морали, а на юридической логике. Невозможно дать юридически четкое обоснование того, почему в одних случаях преступника следует лишать жизни, а в других, сходных, – нет. В 1967 году казни в Америке прекратились. Но в последующие годы преступность росла, голоса, требовавшие расправы с убийцами и насильниками, становились все слышнее и настойчивее, и в большинстве штатов были найдены юридические лазейки для восстановления высшей меры. Первым после десятилетнего перерыва был в 1977 году казнен интеллигентный грабитель и убийца Гэрри Гилмор. Он, кстати сказать, сам отказывался просить о помиловании и требовал, чтобы его расстреляли. Он был осужден в штате Юта, единственном, где форма смертной казни – расстрел. Знаменитый писатель Норман Мейлер встречался с Гилмором в тюрьме и написал о нем документальный роман «Песнь палача». После казни Гилмора пошло-поехало. Но что же дает Лифтону и Митчеллу утверждать, что скоро убивать преступников перестанут? Широко закинутые авторами сети опросов общественного мнения принесли неоднородные ответы. Похоже, что только меньшинство американцев начинают сомневаться в этом средстве социальной защиты из-за его жестокости и безобразия. В этом направлении, кстати сказать, постоянно проводятся реформы. Ведь и электрический стул был когда-то изобретен как более «гуманный» по сравнению с виселицей и расстрельной стеной способ экзекуции. Теперь он уступает место газовой камере и главным образом – летальной инъекции. Как мило выразился еще в бытность губернатором Калифорнии Рональд Рейган, «это все равно как избавить покалеченную лошадь от страданий. Укол, она засыпает – и все». Но похоже, что для большинства сегодняшних американцев дело не в относительной гуманности способа лишения жизни. На простой вопрос «Вы за или против смертной казни?» большинство отвечает «за». Но хитрые Лифтон и Митчел тогда ставят свой вопрос по-другому: «Считаете ли вы пожизненное заключение без права помилования равнозначным смертной казни?» И получают на него такое же количество положительных ответов. Наконец, при третьем варианте вопроса «Согласны ли вы, что следует заменить смертную казнь пожизненным заключением без права помилования?» такое же большинство тоже дает положительный ответ. Эта перемена в общественном настроении по сравнению с тем, что было десять-двадцать лет назад, Лифтон и Митчелл связывают с сомнениями по поводу того, что они и называют «правом собственности на смерть». Отсюда – название их книги «Кому принадлежиит смерть». Смерть – это собственность, которой никто не хочет владеть. Политики, из популистских соображений поддерживающие смертную казнь, судьи и даже требующие высшей меры прокуроры всячески обставляют дело так, чтобы доказать – в первую очередь самим себе - что они стремятся не лишить преступника жизни, а поддержать законность. Тюремные служащие, на долю которых падает приведение приговоров в исполнение, убеждают себя в том, что они действуют лишь как инструменты, лишенные в данном случае собственной воли.
Нашумевшее расследование, проведенное газетой «Чикаго трибюн», извлекло на свет божий дела тринадцати смертников штата Иллинойс, которые провели годы в ожидании казни и чья полная невиновность была доказана буквально в последний момент благодаря той или иной счастливой случайности. В результате губернатор штата, многолетний защитник смертной казни Джордж Райан, ввел в Иллинойсе мораторий на применение высшей меры. Как говорят Лифтон и Митчелл, сильно засомневавшееся американское большинство, наконец, получило четкий аргумент потив права собственности на чужую смерть: если система правосудия никогда не может быть на сто процентов безупречна, зачем применять меру, которая на сто процентов необратима?
