Здание средней школы, первоначально классического стиля, но подпорченное за шестьдесят лет надстройками и пристройками, находится в самом центре городка, где я живу и работаю. В нем учится около восьмисот школьников, и уже сейчас в школе тесновато. Утром и в середине дня, когда громоздкие школьные автобусы, а также родители на своих машинах, а также старшеклассники на своих собственных, съезжаются в школу и разъезжаются из школы, возникают автомобильные пробки, а по прогнозам детей школьного возраста у нас в ближайшем обозримом будущем еще прибавится.
Уже три раза за последний год избранный нами городской совет созывал нас, жителей, в ту же школу, в физкультурный зал, где мы до ночи решали, чего делать. Сначала решили (со скрипом, большинством в десяток голосов) выделить из городского бюджета несколько тысяч долларов, чтобы нанять специалистов по городскому планированию для изучения проблемы и наметки предварительного проекта. Потом обсудили проект и решили попросить подготовить другие варианты. На прошлой неделе обсуждали одиннадцать вариантов – от продажи участка со школой в центре города Дартмутскому колледжу (который давно на него зарится) и на вырученные большие деньги строительства новой школы в чистом поле на окраине, и до расширения существующего здания за счет прилегающего к нему футбольного поля. Ничего пока не решили, но на следующей сходке решим, простым голосованием выберем один из одиннадцати проектов.
Эти мало примечательные, обыденные события в жизни нашего городка с его десятью тысячами населения в точности напоминают то, что так глубоко впечатлило Алексиса де Токвилля, когда он приехал в Америку сто семьдесят лет тому назад. Написанная им по следам путешествия «Демократия в Америке» принадлежит к классике мировой политической мысли. Уникальность труда де Токвилля в том, что его анализ демократической системы правления не утратил своей актуальности и в наши дни. Ни для Америки, ни для всего остального мира. В России книга де Токвилля, конечно, была знакома читающей по-французски образованной публике, но по-русски впервые вышла через год после падения советской власти, в девяносто втором году – «vaut mieux tard que jamais», как сказал бы ее автор («лучше поздно, чем никогда»). По-английски она выходила не раз, но вот только что вышло новое, научно подготовленное и прекрасно откомментированное двумя американскими историками, Харви Мэнсфилдом и Делбой Уинтроп, издание.
Де Токвилль, пишут Мэнсфилд и Уинтроп, создал политическое учение о демократии. Сила этого учения не в том, что он объяснил систему сдержек и противовесов, разделения власти и федерализм. Эти принципы демократического устройства были достаточно успешно объяснены и до него. Де Токвилль был первым, кто проницательно проанализировал демократию в действии и сделал из своего анализа далеко идущие выводы. В самом сжатом виде учение де Токвилля о демократии можно свести к трем тезисам.
Первое. Демократия создает то, что де Токвилль назвал «социальным государством», т.е. стирает различие между государством и обществом. В советские времена де Токвилля не издавали, но любили цитировать его слова, что он не знает «другой страны, где бы было меньше независимости суждения и свободы высказывания, чем в Америке». Конечно, де Токвилль прекрасно знал, как американцы ценят и поддерживают свободу слова. Вырванные из контекста, его слова теряют смысл. На самом деле он говорил в данном случае совсем о другом: о том, что центральной в демократическом обществе является идея «народного суверенитета», которая порождает силу, фактически правящую этим обществом – «общественное мнение». Мнения индивидуумов мало значат, но, сложившись в общественное мнение, они определяют все. А вот у тех, чьи мнения с общественным мнением не совпадают, действительно, шансы оказать влияние на общественную политику минимальны (в отличие, скажем, от аристократического меньшинства в старой Европе или бюрократического меньшинства в России нового времени).
Второй тезис де Токвилля о демократии: гражданин демократического общества воспринимает своих сограждан как себе подобных. Опять-таки, де Токвилль был не слепой, он видел имущественное и другие формы неравенства среди американцев, но, как суммируют Мэнсфилд и Уинтроп, он открыл психологию демократа: «Демократ считает всех себе подобными и, если даже на самом деле кто-то отличается от него, демократ рассматривает его как себе подобного». Политическое поведение демократа основано на психологии равенства всех людей.
Третий тезис состоит в том, что «новое учение о демократии» позволяет делать достаточно точные прогнозы о будущем демократического общества и его антагонистов. Широко известно (даже среди тех, кто не читал де Токвилля), что он предсказал тяжелейшие последствия рабовладения в Америке - так же, как он предсказал неизбежный конфликт между Америкой и Россией. Но Мэнсфилд и Уинтроп считают, что не отдельные, пусть даже судьбоносные, верно предсказанные события подтверждают пророческий характер книги де Токвилля. Главное, считают они, что постоянно, на протяжении всего своего сочинения, де Токвилль, этот родовитый французский аристократ, доказывает неизбежность, безальтернативность демократии как единственной системы, обеспечивающей современному человечеству сносное существование.
Де Токвилль, действительно, проницательно указал на опасности, таящиеся в демократии, например, политическую пассивность большинства, свободу не участвовать в решении общественных проблем, что может привести к деспотизму централизованного государства. Нет, такого ужаса мы не допустим… Обязательно пойду и проголосую. Мне по душе одиннадцатый вариант строительства школы на новом месте.
