Одиннадцатое сентября стало поворотным пунктом в истории американо-российских отношений. Президент Буш увидел глубокий символизм в решение президента Путина отменить военные учения в России, дабы не обострять и без того напряженную обстановку. Советник Белого Дома по вопросам национальной безопасности Кондолиза Райс указывала на установление подлинного сотрудничества. Госсекретарь Колин Пауэлл заявил, что черта подведена не только под «холодной войной», но и под пост-военным периодом. А министр обороны Дональд Рамсфелд в преддверии саммита в Кроуфорде заметил, что между друзьями не бывает договоров о контроле над вооружениями. В силу этого американские аналитики не ждали от встречи Буша и Путина нового договора о глубоком сокращении стратегических наступательных вооружений (хотя этот вопрос в комплексе с созданием НПРО в США занимает одно из ведущих мест в повестке дня переговоров). Вместо этого, как полагали аналитики, лидеры обеих стран скорее всего заявят о достижении взаимопонимания в области разоружения и объявят об односторонних мерах в целях сокращения ядерных арсеналов и развития сотрудничества для укрепления стратегической стабильности и уменьшения ядерной угрозы. Что сулит миру эта перспектива? Ответу на этот вопрос было посвящено, в частности, выступление одного из участников семинара в Фонде международного мира Карнеги.
Президент Буш считает, что формальные соглашения о контроле над вооружениями лишены гибкости, свидетельством чему является договор по ПРО от 1972 года. Принципиально новый характер двусторонних отношений, по мнению президента и его помощников, диктует и принципиально новый подход к обеспечению ядерной безопасности США: на смену тяжеловесным договорам должно придти политическое взаимопонимание, подкрепленное экономическими стимулами, а конфронтационные переговоры должны уступить место рабочим консультациям.
Старший научный сотрудник Фонда Карнеги Джозеф Сиринсионе считает позицию администрации глубоко ошибочной: «Такой подход работает только в идеальных условиях, - говорит он. - Однако есть десятки объективных моментов, которые могут привести к резкому ухудшению американо-российских отношений. Если нынешние тенденции сохранятся, в российском ракетно-ядерном арсенале к концу десятилетия будет порядка одной тысячи боеголовок. Но, освободившись от пут договора ОСВ-2, Россия при желании может увеличить эту цифру в четыре раза - за счет производства новых ракет с разделяющимися боеголовками (запрещенными ОСВ-2) и замедления программы уничтожения существующих систем».
Кстати, именно этим угрожал президент Путин в начале конфронтации по поводу планов создания НПРО США. Но как тогда, так и сейчас скептики лишь пожимают плечами: какая разница, имеет ли Россия 1000 боеголовок или 3850, если и одной тысячи предостаточно, чтобы стереть Америку с лица Земли? К тому же, как утверждает администрация Буша, размер ядерного арсенала одной страны больше не влияет на размер ядерного арсенала другой, поскольку США и Россия перестали быть врагами.
Джозеф Сиринсионе обвиняет скептиков в близорукости: «Нежелание командования стратегическими силами США сокращать число боеголовок ниже 2500 продиктовано расчетом симметричности в случае ядерной конфронтации и необходимостью держать российские ядерные, военные и экономические объекты под прицелом. Россия, в свою очередь, даже в атмосфере сотрудничества рассматривает размеры наступательных и оборонительных сил США как главный фактор в определении своего ракетно-ядерного арсенала».
Скептики упускают из виду и другое важное обстоятельство, говорит Джозеф Сиринсионе. Ракеты с разделяющимися боеголовками являются особо важными целями, и для защиты от удара их постоянно держат в состоянии повышенной боевой готовности. В свете деградации российской системы раннего оповещения развертывание значительного числа МБР с разделяющимися боеголовками резко увеличивает угрозу случайного или непреднамеренного пуска даже в период дружбы и сотрудничества. Но если двусторонние отношения испортятся, эта угроза возрастет в геометрической прогрессии.
И, наконец, указывает Дж. Сиринсионе, «чем больше дислоцировано МБР, тем крупнее должен быть арсенал запасных боеголовок и ядерных материалов. Но если ракеты на боевом дежурстве охраняются отборными частями РВСН и практически полностью защищены от возможности хищения или диверсии, то охрана расщепляющихся материалов и запасных боеголовок крайне неадекватна. Совершенно очевидно, какую угрозу это представляет ядерной безопасности».
Ликвидировать эту угрозу может только демонтаж ракет и уничтожение материалов, считает американский эксперт. Наличие крупных ракетно-ядерных арсеналов у США и России, по его мнению, влияет также на общемировую стратегическую ситуацию. Ястребы в правительстве и армии КНР, к примеру, утверждают, что размеры американских и российских стратегических сил вкупе с перспективами НПРО в США требуют значительного расширения программы модернизации китайских ядерных вооружений. Это, неминуемо, отразится на стратегической доктрине Индии, что, в свою очередь, приведет к изменениям в позиции Пакистана, Японии, Кореи и Ирана.
