Может быть, у вас есть любимый пиджак в полоску, в котором вы совершенно неотразимы и который надеваете лишь на те свидания, где надо пускать в ход неотразимость? Или полосатый шелковый галстук? В общем, скажите спасибо, что вы живете сейчас, а не лет 500-600 назад. В 1310 году в славном французском городе Руане один сапожник был в законном порядке приговорен судом к смерти за то, что «был пойман в полосатой одежде». Тут играло роль, вероятно, и то, что он был отчасти сапожник, а отчасти чем-то вроде дьякона в церкви. Но и помимо церковнослужителей, для рядовых граждан носить полосатое было очень опасно. Обо всем этом рассказывает нам Мишель Пастуро в книге «Дьявольская одежда: история полосок и полосатой ткани». История эта – Господи, каких только «историй» не пишут в наше время! – вышла совсем недавно в издательстве Колумбийского университета.
Пастуро – один из ведущих специалистов по средневековой символике. В предисловии к своей книге он пишет, что, «начиная с XII-XIII столетия, сохранилась обильная документация, свидетельствующая о том, что полосатая одежда считалась позорной, унизительной и прямо-таки дьявольской». Полосы на одежде воспринимались как нечто внезаконное – полосатое платье носили палачи и проститутки. Помимо палачей и проституток, полосатое обычаем или законом в средневековой Европе предписывалось носить прочим изгоям – жонглерам, шутам, прокаженным, калекам, еретикам, евреям, неграм, незаконорожденным и осужденным. Полосатая одежда современных каторжников – память о тех временах. Другой современный пример – полосатые костюмы мафиози в голливудских фильмах. Или вспоминается приблатненный Шариков из фильма «Собачье сердце»: «Дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку».
О зебрах средневековые доктора и магистры знали лишь понаслышке, но в своих ученых трудах уверенно относили этих игривых африканских лошадок к свите дьявола. Уже значительно позже средневековья, накануне французской революции, по стране распространился слух, о «звере из Жеводана», чудовищном хищнике, державшем в страхе население. Очевидцы утверждали, что «зверь из Жеводана» вроде как волк, но с широкими полосами по бокам.
В дурной переплет попали однажды монахи ордена кармелитов. Орден этот бытовал в Палестине, куда антиполосное предубеждение не добралось. Рясы себе они придумали в коричневую и белую полосу, что могло выглядеть довольно элегантно, но у монахов соображения были иные: в Библии пророк Илия исчезает в небе на огненной колеснице, оставив за собой выжженные на белом облаке коричневые следы колес. Но вот кармелиты вздумали вернуться в Европу и поначалу не могли понять, почему, где они ни появятся, их встречают улюлюканьем, комьями грязи, а то и камнями. Папа Александр IV запретил им носить полосатое облачение. Они упрямились. Пря длилась 25 лет. В нее были замешаны 10 римских пап. Окончательно папа Бонифаций VIII запретил всем монашеским орденам носить полосатую одежду в 1295 году.
Откуда пошла дурная репутация полос, неясно. У Пастуро есть на этот счет две теории. Одна – что, может быть, источником является довольно темный стих из Библии: «Не надевай на себя одежды двойной». Другая посложнее. Пастуро говорит, что средневековые люди видели мир не совсем так, как мы. Их глаз был не столь натренирован на восприятие перспективы, как наш. Для них очень важен был контраст между фигурой и фоном. Полосатая одежда такой контраст скрадывала, что заставляло подозревать в ее носителе желание оставаться незаметным и соответствующие дурные помыслы. Иными словами, полосатая одежда воспринималась как нынешний камуфляж, а от людей в камуфляже чего ждать хорошего?
Революционный конец XVIII века – Американская революция, Французская революция – все перевернул, в том числе и отношение к полосатому. Напротив, началась повальная мода на полосатую ткань – от одежды до обивки мебели и стен. Во Франции в период консульства верхом шика считалось принимать гостей в полосатом восточном шатре, который устанавливался прямо посреди гостиной рококо. Американского звездно-полосатого флага автор не упоминает.
В недавнем интервью в «Нью-Йорк таймс» Мишель Пастуро сказал, что исследования в полосатой области можно было бы и продолжить, но он сказал себе «Стоп!», когда ему всюду стали мерещиться полоски.
Теперь он пишет историю синего цвета.
