Вести из Синьцзяна – снова в заголовках мировых новостей. Уйгурский вопрос – вновь на повестке дня. Едва ли можно сказать, что распри между уйгурами и этническими китайцами стали неожиданностью для экспертного сообщества, – слишком уж хорошо известны исторические корни этого конфликта. Другое дело – глубинные причины разыгравшейся в Урумчи баталии, равно как и ее возможные политические последствия. И о том, и о другом идут острые дискуссии.
Стремясь ознакомить свою аудиторию с различными трактовками происходящего, Русская служба «Голоса Америки» попросила двух известных аналитиков прокомментировать ситуацию в Синьцзяне. Мы обратились к заведующему отделом московского Института стран СНГ Андрею Грозину и к американскому политологу Полу Гобблу.
Предлагаем вашему вниманию два интервью на одну тему. Наш первый собеседник – Андрей Грозин.
Андрей Грозин: «Китай не может выделять Синьцзяну такие же деньги, как раньше»
Алексей Пименов: Андрей Валентинович, как бы вы определили то, что произошло и происходит в Урумчи?
Андрей Грозин: Ясной картины происходящего пока нет. Очевидно лишь одно – гибнут люди, и это уже само по себе вызывает множество вопросов – прежде всего к центральному правительству в Пекине. Я полагаю, что, по существу, речь идет о проблеме, крайне болезненной для современного Китая, – о проблеме социального расслоения. А в данном конкретном случае – о социальном разделении между коренными жителями Синьцзяна и ханьским населением. И, разумеется, все разговоры наших китайских друзей о том, что им кто-то подгадил из-за рубежа, – это, так сказать, от лукавого. Проблемы в провинции накапливались на протяжении многих лет, а с ними – и социальное недовольство. И сегодня оно выплеснулось – в том числе и в форме противодействия властям. Повторяю, это чрезвычайно болезненная тема для официального Пекина, но дело, увы, обстоит именно так. Население Синьцзян-Уйгура чувствует себя обделенным, и причина тому – социальное программирование, точнее – его отсутствие. То, что в марте мы наблюдали в Тибете, это были, так сказать, еще цветочки...
А.П.: Но ведь проблема сепаратизма в Китае имеет гораздо более долгую историю…
А.Г.: Вы правы, но я бы обратил внимание и на другую сторону вопроса. Дело в том, что Китай, претендующий сегодня на некую особую роль в посткризисном мире, демонстрирует свою, мягко говоря, неполную состоятельность. И то, что сейчас происходит в Синьцзяне, как раз и есть ее проявление.
А.П.: Подобные конфликты чаще всего рассматриваются с историко-этнической или историко-культурной точки зрения: кому принадлежала территория, религиозные различия…
А.Г.: Конечно, но в действительности дело обстоит намного сложнее. К примеру, уйгурские сепаратисты, о которых столько говорят и на Западе, и на Востоке, – это ведь отнюдь не люди книги. Это не люди ислама. Это люди, противодействующие социальному неравенству. И то, что в Пекине пытаются соотнести то, что сегодня происходит сегодня в Синьцзяне, с проблемой Тибета, лучше всего свидетельствует о том, что там, по крайней мере, отдают себе отчет в главном: в обоих случаях речь идет, прежде всего, об экономических проблемах.
А.П.: … обостряющихся в кризисной ситуации?
А.Г.: Да, ведь сегодня выделять на развитие Синьцзяна такие же деньги, как раньше, у Китая просто нет возможности. И многие, кто прежде, так сказать, питался субсидиями из центра, почувствовали себя обойденными, обманутыми, попросту преданными. Это относится и к элите, и к трудящимся. И когда наши китайские друзья ссылаются, объясняя причины конфликта, на некое внерегиональное вмешательство, то это не более чем экстраполяция на Синьцзян кишиневских событий двухмесячной давности. Несколько утрируя, эту ситуацию можно охарактеризовать так: весь этот конфликт порожден интернетом. С этими-то порождениями интернета и надо бороться…
А.П.: Какова в данном случае реальная роль уйгурской диаспоры?
А.Г.: Да, в странах Центральной Азии существует уйгурская диаспора. Но, насколько можно судить по разговорам с ее представителями, ни они сами, ни центрально-азиатские элиты, не хотят, так сказать, раскачивания ситуации. Государствам Центральной Азии нужен стабильный Китай.
Иными словами, в Урумчи, как в свое время и в Кишиневе, имел место спонтанный всплеск. И дело тут не в происках Румынии, Запада или Востока. Дело в том, что кризисная ситуация заставила китайские власти пойти на ограничение программ развития. Тибет после мартовских событий буквально забросали деньгами. Но сегодня это уже невозможно. Становится все труднее использовать финансовые рычаги для обеспечения лояльности. Конечно, в Китае понимают: Синьцзян – это мина замедленного действия. Но хотя часто кажется, что Китай – это бездонный резервуар ресурсов – человеческих, материальных, финансовых, – в действительности предел прочности есть и у Китая. И, похоже, что сегодня мы его увидели.
Пол Гобл: «Волнения в Синьцзяне напоминают Алматы в декабре 1986»
Алексей Пименов: Мистер Гобл, давайте начнем с традиционного вопроса: кто виноват?
Пол Гобл: Виноваты китайские власти. Вот уже более 30 лет они поощряют переселение этнических китайцев в Синьцзян – с тем, чтобы изменить этнический состав населения. Пекин сделал все, что было в его силах, чтобы уничтожить местную культуру, чтобы разрушить религиозную жизнь уйгуров и других тюркско-мусульманских народов этого региона. Дело доходило до разрушения – по крайней мере, частичного – городов, в том числе Кашгара. И выступление уйгуров – это акт отчаяния.
А.П.: По вашим сведениям, участвовали ли в волнениях другие некитайские народы Синьцзяна – казахи, кыргызы, узбеки?
П.Г.: Насколько мне известно, они пытались остаться в стороне от конфликта. Но за последние 24 часа поступает все больше сообщений о казахах, кыргызах и узбеках, бегущих через границу в центрально-азиатские республики. Кроме того, зная, как высок у тюркско-мусульманских народов процент смешанных браков, можно с уверенностью сказать, что какие-то представители всех этих этнических групп участвовали в акциях протеста.
А.П.: Пекинские власти возлагают ответственность за случившееся на зарубежных уйгуров, обвиняя, к примеру, Ребию Кадыр в организации беспорядков. Действительно ли уйгурская диаспора сыграла какую-то роль в нынешних событиях?
П.Г.: На мой взгляд, это полный абсурд. Такого рода обвинения ничем не отличаются от тех, что в свое время звучали из уст советских официальных лиц. Впрочем, Пекин и сегодня использует аналогичные формулировки, когда речь идет о сопротивлении в Тибете. Здесь верно лишь то, что жителям Синьцзяна, конечно, по душе то, что хоть какая-то часть международного сообщества, в первую очередь, уйгурская диаспора, проявляет к ним внимание. Тем не менее, нынешние события имеют совершенно иную природу: они не были вдохновлены и тем более организованы какими бы то ни было силами, действующими из-за рубежа. Китайские власти пытаются просто-напросто переложить на других ответственность, которая в действительности целиком и полностью лежит на них самих и обусловлена их полной неспособностью учитывать культурную и религиозную специфику как уйгуров, так и других народов Синьцзяна.
А.П.: В интервью Русской службе «Голоса Америки» московский аналитик Андрей Грозин особо отметил экономический аспект проблемы. По его словам, в ситуации кризиса Пекин не может выделять на развитие Синьцзяна такие же деньги, как раньше, и это, по крайней мере, отчасти, стало причиной беспорядков. Ваше мнение?
П.Г.: Думаю, что это не совсем объективный взгляд на события. Пекин вкладывал в Синьцзян большие средства на протяжении последних 30-40 лет. Причина тому – богатые природные ресурсы региона. Кроме того, именно здесь воплощается в жизнь китайская ядерная программа. Кстати, именно на этот период приходится и массовое переселение сюда китайцев – инспирированное сверху. Если бы приведенный аргумент был справедлив, то взбунтовались бы этнические китайцы, а не уйгуры. Ведь на предприятиях, о которых идет речь, работают китайцы, а вовсе не представители коренного населения. Они-то и пострадали от кризиса. Что же касается уйгуров, то их участь и раньше была незавидна.
А.П.: Иными словами, эту ситуацию можно сравнить с той, что некогда была характерна для центрально-азиатских республик бывшего СССР?
П.Г.: Да, особенно с Казахстаном, где некоторые предприятия строились с расчетом на привлечение русского населения, с целью увеличить процент русских в республике. Существенно и другое: есть явное сходство между декабрьскими событиями 1986 года в Алматы и тем, что сегодня случилось в Синьцзяне.
