Итоги президентских выборов в Иране уже успели превратиться в одну из острейших проблем не только для Ближнего Востока, но и для всего мирового сообщества. Будет ли нарастать протестное движение? Какую позицию займет Ассамблея экспертов исламского духовенства, избирающая рахбара – духовного лидера страны? Как отнесутся к происходящему спецслужбы? Предсказать сценарий дальнейшего развития событий тем труднее, что политическую систему современного Ирана чаще всего принято рассматривать как совершенно уникальное явление. Однако у Назенин Ансари – политического обозревателя лондонской персоязычной газеты «Кейхан» – иное мнение на этот счет.
Алексей Пименов: Госпожа Ансари, как бы вы определили сущность происходящего сегодня в Иране?
Назенин Ансари: Еще до того, как результаты выборов были объявлены официально, Али Хаменеи поздравил Махмуда Ахмадинежада с победой, нарушив тем самым конституцию Исламской республики Иран. Этим, в частности, и объясняется взрыв возмущения, породивший столь мощное движение протеста. И, как мы видим, движение усиливается. По существу, демонстранты едины в главном: все выступают в поддержку национальной идеи, все выступают за то, чтобы Иран был страной, где во главу угла поставлены национальные интересы, а не та или иная идеология.
А.П.: Недавно президент Обама заметил, что не видит существенных идейных различий между Ахмадинежадом и Мусави. Ваше мнение?
Н.А.: Действительно, в политическом плане и тот, и другой – порождение исламской революции 1979 года. Оба на протяжении многих лет играли активную роль в политической жизни Исламской республики. Но важнее другое: основная борьба идет за кулисами, и развернулась она между верховным лидером Али Хаменеи и Али Акбар Хашеми Рафсанджани, возглавляющим Ассамблею экспертов исламского духовенства.
Что же касается политических различий между ними, то Хаменеи стремится к сохранению status quo, тогда как Рафсанджани выступает за несколько иную внешнюю политику, отличающуюся от сегодняшней – не столько по содержанию, сколько с точки зрения применяемых средств.
Вот уже несколько дней Рафсанджани, находясь, в священном городе Кум, проводит встречу за встречей с представителями духовенства. И примечательно, что Ассамблея все еще не спешит поздравить Ахмадинежада с победой.
А.П.: Какие социальные группы ориентируются на Хамени, и какие – на Рафсанджани?
Н.А.: Вы знаете, это больше не борьба между богатыми и бедными или даже между реформистами и консерваторами. Я бы сказала так: те, кто выступает за перемены, поднялись против тех, кто любыми средствами хочет сохранить нынешнюю систему.
А.П.: Как, по вашему мнению, будут развиваться события – в краткосрочной перспективе?
Н.А.: В краткосрочной – следует ожидать усиления репрессий, в долгосрочной же – дальнейшей политизации иранского общества, дальнейшего размежевания, дальнейшего обострения борьбы. Уже сегодня власти не продлевают визы иностранным журналистам, уже сегодня арестовано более 500 активистов оппозиции. Закрывается одна газета за другой, но одновременно нарастает движение протеста.
А.П.: Будет ли, по вашему мнению, углубляться раскол внутри правящей элиты? Или перед лицом опасности она может консолидироваться?
Н.А: Я бы сравнила нынешний Иран с Советским Союзом перед приходом Горбачева к власти. Идеологический аппарат стоял насмерть против любых перемен. И сегодня в Иране мы видим то же самое. Зато многие представители Корпуса стражей исламской революции, да и спецслужб – напротив, настроены на реформы. Так ведь было когда-то и в СССР – консервативные идеологи против молодых прагматиков.
А.П.: На днях в интервью «Голосу Америки» известный российский эксперт по Ирану Нина Мамедова сказала, что сохранение власти Ахмадинежада будет означать новое укрепление власти Хаменеи, а приход к руководству Мусави неминуемо привел бы к резкому уменьшению роли рахбара. Согласны ли вы с этим?
Н.А.: Согласна, но я бы добавила, что власть верховного лидера уже пошатнулась. Ведь когда на улице люди кричат: «Долой диктатора!», то они имеют в виду не Ахмадинежада, а Хаменеи. Раньше рахбар балансировал между группировками. Сегодня же он открыто солидаризировался именно с этой группой – с ультраконсерваторами – и этим оттолкнул от себя всех остальных. И этим спровоцировал все то, что происходит сейчас в стране.
