О том, насколько нынешний национальный праздник можно считать состоявшимся, и насколько состоялась молодая российская государственность, Русская служба «Голоса Америки» попросила рассказать одного и лидеров Объединенной демократической партии «Яблоко», члена Московской Хельсинской Группы Валерия Борщева.
Марк Львов: По Вашему мнению, насколько праздник 12 июня является символом новой России?
Валерий Борщев: К сожалению, я вынужден признать, что как национальный праздник, как символ общенародного единства и солидарности, нынешний День России не состоялся. В 1990-м году, когда шла борьба с коммунистическим режимом, принятие Декларации о государственном суверенитете новой демократической России, конечно, имело смысл. Но национальным символом этот день не стал.
Я думаю, что гораздо важнее для нашего общества было бы широко отмечать другую дату - 21 августа в память о победе над ГКЧП в 1991-м году. Вот это действительно был акт общенародного волеизъявления, когда тысячи и тысячи людей пришли к российскому «Белому Дому», когда им хватило гражданского мужества, чтобы открыто противостоять коммунистическому путчу.
Я сожалею, что сейчас 21 августа хотя и называется «Днем российского флага», но широко не отмечается. Но это уже вина государства. Мы - ветераны демократического движения - пытались сохранить память об этом дне. Собирались каждый год, произносили какие-то речи. Но государство сделало все, чтобы россияне об этом, действительно всенародном событии, а не о формальном юридическом акте, как-то поменьше помнили…
Поэтому, на мой взгляд, у России сегодня нет своего национального праздника, который есть в других демократических странах как действительно символ народной борьбы за свободу и независимость. Как, к примеру, во Франции - День взятия Бастилии.
М. Л.: Накануне нынешнего праздника президент страны Дмитрий Медведев встретился с лидерами трех оппозиционных партий, не представленных в Государственное Думе – среди них и партии «Яблоко». Глава государства заявил, что оппозиционные силы должны играть большую роль и в российском обществе, и в российском парламенте. Скажите, вас подобные заявления как-то обнадеживают?
В.Б.: Честно говоря, не очень. Но очевидно, что состояние нынешнего нашего парламента, тотальный контроль «Единой России», производит удручающее впечатление на всех, включая и нашу власть. В нынешней Думе и в помине нет той парламентской работы, той парламентской инициативы, которая необходима стране. Поэтому, мне кажется, что президент Медведев действительно заинтересован, чтобы в парламенте была хоть какая-то значимая оппозиция.
М.Л.: А российское общество в этом заинтересовано?
В.Б.: Общество находится в состоянии глубокой апатии. Оно сейчас не доверяет никому: ни партиям, ни прессе, ни чиновникам, ни общественным организациям… Вот почему-то только Владимиру Владимировичу Путину оно очень доверяет. Это удивительный феномен! Причем, люди у нас действительно устали от застоя, от коррупции, от социальной незащищенности, которая стала особенно заметна сейчас, во время кризиса. Но они неактивны, они так и не научились отстаивать свои права. Хотя, с другой стороны, у нас, например, в правозащитном движении, много прекрасной молодежи. Но зачастую им и оппозиции в целом просто не дают донести до общества свои идеи и программы.
Если бы дали такую возможность, то и реакция общества на оппозицию была бы несколько иной. Кстати, это тоже было темой беседы лидеров оппозиции с президентом Медведевым.
М.Л.: Как Вам нынешняя позиция Запада, и в частности, Соединенных Штатов на российскую гуманитарную проблематику. Три дня назад в газете Washington Post была опубликована статья известных представителей российского либерализма - Льва Гудкова, Игоря Клямкина, Георгия Сатарова и Лилии Шевцовой. Они упрекают администрацию Барака Обамы в том, что проблема прав человека неоправданно уходит из повестки дня американо-российского диалога …
В.Б.: Ну, это заметно проявлялось уже и при прошлой администрации. Например, Джордж Буш-младший своей политикой прагматизма в отношении России это явно демонстрировал. Наши правозащитники с ним встречались, и было очевидно, что ему не очень интересны проблема прав человека и отступление России от демократического пути развития.
Подобный - я бы сказал циничный - прагматизм, характерен и для Евросоюза. Я недавно с группой правозащитников был на заседании Еврокомиссии. И воочию столкнулся с равнодушием к проблеме нарушений прав человека в современной России.
Но с другой стороны, что ж нам вечно на Запад кивать, самим надо действовать. Хотя моральная поддержка демократических стран, солидарность в отстаивании тех ценностей, которые мы вместе разделяем, тоже важны.
М.Л.: Есть ли сегодня альтернатива демократическому пути развитию России, так называемый «особый путь»?
В.Б.: Все сегодняшние разговоры об «особом пути» - это просто демагогия. Конечно, никто не исключает, что у каждой страны есть свои особенности. И в этом смысле, например, демократические процедуры в Швейцарии отличаются от тех же американских или, допустим, канадских. Пусть будут и в России свои национальные особенности, но при этом обязательно будет независимый суд, свободная пресса, эффективно действующий парламент, реальная оппозиция, а главное - контроль общества над властью. Я убежден, что большинство россиян хотели бы жить именно в таком государстве.
М.Л.: Вы сказали, что 12 июня - как праздник - не состоялся. Состоялась ли новая российская демократическая государственность?
В.Б.: По меньшей мере, эта демократическая модель государственного развития еще не убита. Хотя реально мы уже живем в авторитарном бюрократическом государстве, в котором ликвидированы очень многие демократические начала, которые были сформированы в 1990-е годы.
Но сохраняется законодательная база - фундамент, на котором мы все еще можем строить демократическую государственную систему. И всем, кто действительно хочет процветания своей стране – России, не надо забывать, что альтернативой этому пути развития может быть только застой, а за ним и угроза распада государства. Примеры тому - коллапс и Российской империи, и Советского Союза.
<!-- IMAGE -->
