Несмотря на все достигнутые договоренности, российский газ по-прежнему не поступает в Европу. Глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозо заявил в среду, что если поставки не возобновятся в кратчайшие сроки, Еврокомиссия рекомендует европейским компаниям-потребителям газа подать в суд и на Россию, и на Украину. Греческая газовая компания Greek Public Gas Corporation уже объявила о своем намерении подать в суд на российского поставщика «Газпром».
В свою очередь, вице-премьер РФ Игорь Сечин заявил, что Россия также намерена обратиться в международный арбитраж, и призвал европейские компании подавать в суд на Украину. Русская служба Голоса Америки попросила прокомментировать юридические аспекты газового спора адвоката Джина Берда, партнера международной фирмы «Маркс, Соколов и Берд» с офисами в Филадельфии, Москве и Киеве.
Михаил Гуткин: Господин Берд, смогут ли юристы сделать то, чего до сих пор не удалось сделать политикам: добиться восстановления поставок российского газа в Европу?
Джин Берд: Вопрос достаточно развернутый… Суды вряд ли смогут заменить политиков или какие-либо исполнительные органы. Суды обладают своей компетенцией, в пределах которой они работают. Без сомнения, однако, суды представляют собой очень серьезный юридический инструмент, которым политики нередко пользуются. Видимо, так будет и в этом случае.
Насколько я понимаю, сейчас Россия призывает европейские страны предъявлять иски Украине. С украинской стороны также поступают сигналы о том, что Украина собирается обращаться в арбитражный суд. Не совсем понятно, какой это будет суд, и что это будут за разбирательства. Конечно, это будет не суд какой-то одной страны, а суд арбитражный, который по сути своей является судом договорным.
То есть, прежде чем стороны могут обратиться в такой суд, они должны договориться о том, что они имеют такое право. Без такого договора арбитражный суд просто не возьмется рассматривать эти вопросы. В частности, существуют некоторые международные договоры, например, Энергетическая хартия, которую подписали многие европейские страны, в том числе Украина и Россия. Правда, Россия это соглашение не ратифицировала.
Михаил Гуткин: Интересно, что сегодня вице-премьер России Игорь Сечин также упомянул Энергетическую хартию. Агентство РИА Новости приводит его слова: «Мы удивлены, что до сих пор европейские компании-получатели российского газа не воспользовались статьей 27 договора к Газо-энергетической хартии, которая позволяет проводить в суде разбирательства в отношении страны-транзитера. Российская сторона обязательно обратится в международный арбитраж и суд докажет нашу правоту», – сказал Сечин. По его словам, рассмотрение ситуации с прохождением российского транзитного газа через Украину в международном арбитражном суде – в интересах России.
Джин Берд: Российская позиция в этом вопросе довольно интересна и заслуживает небольшого экскурса в недалекое прошлое. Как я уже сказал, Россия подписала Энергетическую хартию, но не ратифицировала ее. Как Вы знаете, несколько лет назад происходили судебные разбирательства, связанные с компанией ЮКОС и ее главой Ходорковским. Акционеры холдинговой компании ЮКОСа «Менатеп» подали в арбитражный суд на Россию именно на основании положений Энергетической хартии. Разбирательства в арбитражном суде обычно носят конфиденциальный характер, и у широкой публики нет доступа к ним. Но, как предполагается, Москва будет аргументировать тем, что она не ратифицировала Энергетическую хартию, и поэтому акционеры «Менатепа» не вправе ссылаться на этот документ, отстаивая свои права в отношении России.
Поэтому в данном случае Россия призывает другие страны воспользоваться Энергетической хартией, но со своей стороны, она, по всей вероятности, делать этого не будет. Если она это сделает, она вынуждена будет признать, что Энергетическая хартия полностью действует в отношении самой России.
Михаил Гуткин: Можно ли, исходя из Ваших слов, заключить, что обращения в суд не смогут разрешить проблему с поставками газа?
Джин Берд: Да, я, пожалуй, соглашусь с таким выводом. Во-первых, судебные разбирательства, и арбитражные, в частности, могут длиться годами. В определенных условиях арбитражные суды имеют право принимать какие-то предварительные меры с тем, чтобы заставить ту или иную сторону предпринять какие-либо действия. Но даже если предположить, что арбитражный суд обяжет Украину, или «Нафтогаз», начать прокачку газа – суду потребуется какое-то время для того, чтобы разобраться в вопросе. Честно говоря, я не думаю, что это может произойти в течение нескольких дней, недель, а может быть, даже и месяцев.
Михаил Гуткин: Иными словами, решение проблемы нужно искать в политической плоскости…
Джин Берд: Без сомнения – в политической и коммерческой плоскостях. Суд может вынести решение о возмещении урона, который понесла потерпевшая сторона. Но необходимо учитывать, что все контракты, регулирующие газоснабжение – это очень сложные документы. Для того чтобы разобраться во всем этом, потребуется много времени. Если будет присуждена сумма компенсации ущерба, это станет дополнительной финансовой нагрузкой на ту или иную сторону, и это может быть дополнительным рычагом в поисках решения вопроса.
Михаил Гуткин: Одним из камней преткновения является поставка так называемого технического газа, который, насколько я понимаю, необходим для поддержания давления в газопроводе при транзите газа. Украина настаивает на том, что Россия должна поставлять некий объем технического газа сверх того объема, который предназначен на экспорт в Европу. Россия отказывается предоставлять технический газ. Существует ли какая-то общепринятая практика при транзите газа? Как решается этот вопрос в других случаях?
Джин Берд: Обычно контракты такого рода являются конфиденциальными. Насколько известно из публичных источников, договор между «Нафтогазом» и «Росукрэнерго» или «Газпромом» – не совсем понятно даже, кто является стороной договора – не содержит вообще, или содержит очень расплывчатые формулировки относительно «технического газа». Если арбитражный суд будет рассматривать это дело, то неизбежно встанет вопрос: кто должен оплачивать поставку «технического газа»?
Арбитражный суд в первую очередь должен будет принять во внимание текст самого договора между сторонами. Если текст не достаточно четок и не понятен, суд должен принять во внимание переговоры между сторонами, основываясь на свидетельских показаниях. То есть, необходимо выяснить, поднимался ли этот вопрос на переговорах и каким образом стороны предлагали его решить. Только после этого арбитражный суд может принять во внимание так называемые традиции делового оборота, то есть, посмотреть, как поступают в аналогичных ситуациях другие поставщики и потребители газа. В таком случае, наверняка, будут приглашены эксперты и с той, и с другой стороны.
Михаил Гуткин: Еще один юридический вопрос: 5 января Хозяйственный суд Киева в ответ на иск «Нафтогаза» объявил недействительным контракта на транзит российского газа через территорию Украины по тарифу $1,6. Это решение было принято после того, как Киев в ответ на повышение стоимости газа «Газпромом», потребовал повысить транзитный тариф. В то же время, как сообщает российская сторона, контракт оговаривает условия транзита до 2010 года и предусматривает решение всех спорных вопросов в международном арбитражном суде Стокгольма в соответствии со шведским правом. Насколько правомочным было решение суда в Киеве объявить контракт недействительным?
Джин Берд: Как правило, в арбитражных разбирательствах существует принцип, согласно которому арбитражный суд сам определяет свою юрисдикцию. То есть, если стороны обращаются в арбитражный суд, одним из вопросов является следующий: может ли суд слушать это дело? Контракты обычно содержат «арбитражные оговорки», определяющие условия разрешения споров, и нередко содержат указания на суд, в который могут обратиться стороны в таких случаях.
Я не знаком с текстом данного договора, но в принципе возможность обращения в суд третьей страны существует. Вопрос в том, насколько решение украинского суда соответствует «арбитражной оговорке» данного контракта.
Михаил Гуткин: Но если договор действует до 2010 года, может ли суд, находящийся в одной из стран, объявить его недействительным?
Джин Берд: Скорее всего, нет. Я думаю, что это маловероятно. Вопрос о действительности и самого договора, и «арбитражной оговорки», должен решаться арбитражным судом.
Михаил Гуткин: Глядя на ситуацию в целом, можете ли Вы сегодня сказать, действия какой стороны более юридически обоснованы?
Джин Берд: Я не знаком с документами, контрактами, и т.д., и могу судить только по сообщениям средств массовой информации, но она, к сожалению, противоречива. Ответить на Ваш вопрос у меня нет возможности. Очевидно, что и у той, и у другой стороны, будут свои аргументы, если дело дойдет до арбитражного суда. Я думаю, что краеугольными будут технические вопросы, и, в частности, вопрос о «техническом газе». Кто должен его оплачивать: Украина или Россия? Что говорит об этом контракт? Я думаю, что на этапе рассмотрения дела по существу это будет один из главных вопросов.
В свою очередь, вице-премьер РФ Игорь Сечин заявил, что Россия также намерена обратиться в международный арбитраж, и призвал европейские компании подавать в суд на Украину. Русская служба Голоса Америки попросила прокомментировать юридические аспекты газового спора адвоката Джина Берда, партнера международной фирмы «Маркс, Соколов и Берд» с офисами в Филадельфии, Москве и Киеве.
Михаил Гуткин: Господин Берд, смогут ли юристы сделать то, чего до сих пор не удалось сделать политикам: добиться восстановления поставок российского газа в Европу?
Джин Берд: Вопрос достаточно развернутый… Суды вряд ли смогут заменить политиков или какие-либо исполнительные органы. Суды обладают своей компетенцией, в пределах которой они работают. Без сомнения, однако, суды представляют собой очень серьезный юридический инструмент, которым политики нередко пользуются. Видимо, так будет и в этом случае.
Насколько я понимаю, сейчас Россия призывает европейские страны предъявлять иски Украине. С украинской стороны также поступают сигналы о том, что Украина собирается обращаться в арбитражный суд. Не совсем понятно, какой это будет суд, и что это будут за разбирательства. Конечно, это будет не суд какой-то одной страны, а суд арбитражный, который по сути своей является судом договорным.
То есть, прежде чем стороны могут обратиться в такой суд, они должны договориться о том, что они имеют такое право. Без такого договора арбитражный суд просто не возьмется рассматривать эти вопросы. В частности, существуют некоторые международные договоры, например, Энергетическая хартия, которую подписали многие европейские страны, в том числе Украина и Россия. Правда, Россия это соглашение не ратифицировала.
Михаил Гуткин: Интересно, что сегодня вице-премьер России Игорь Сечин также упомянул Энергетическую хартию. Агентство РИА Новости приводит его слова: «Мы удивлены, что до сих пор европейские компании-получатели российского газа не воспользовались статьей 27 договора к Газо-энергетической хартии, которая позволяет проводить в суде разбирательства в отношении страны-транзитера. Российская сторона обязательно обратится в международный арбитраж и суд докажет нашу правоту», – сказал Сечин. По его словам, рассмотрение ситуации с прохождением российского транзитного газа через Украину в международном арбитражном суде – в интересах России.
Джин Берд: Российская позиция в этом вопросе довольно интересна и заслуживает небольшого экскурса в недалекое прошлое. Как я уже сказал, Россия подписала Энергетическую хартию, но не ратифицировала ее. Как Вы знаете, несколько лет назад происходили судебные разбирательства, связанные с компанией ЮКОС и ее главой Ходорковским. Акционеры холдинговой компании ЮКОСа «Менатеп» подали в арбитражный суд на Россию именно на основании положений Энергетической хартии. Разбирательства в арбитражном суде обычно носят конфиденциальный характер, и у широкой публики нет доступа к ним. Но, как предполагается, Москва будет аргументировать тем, что она не ратифицировала Энергетическую хартию, и поэтому акционеры «Менатепа» не вправе ссылаться на этот документ, отстаивая свои права в отношении России.
Поэтому в данном случае Россия призывает другие страны воспользоваться Энергетической хартией, но со своей стороны, она, по всей вероятности, делать этого не будет. Если она это сделает, она вынуждена будет признать, что Энергетическая хартия полностью действует в отношении самой России.
Михаил Гуткин: Можно ли, исходя из Ваших слов, заключить, что обращения в суд не смогут разрешить проблему с поставками газа?
Джин Берд: Да, я, пожалуй, соглашусь с таким выводом. Во-первых, судебные разбирательства, и арбитражные, в частности, могут длиться годами. В определенных условиях арбитражные суды имеют право принимать какие-то предварительные меры с тем, чтобы заставить ту или иную сторону предпринять какие-либо действия. Но даже если предположить, что арбитражный суд обяжет Украину, или «Нафтогаз», начать прокачку газа – суду потребуется какое-то время для того, чтобы разобраться в вопросе. Честно говоря, я не думаю, что это может произойти в течение нескольких дней, недель, а может быть, даже и месяцев.
Михаил Гуткин: Иными словами, решение проблемы нужно искать в политической плоскости…
Джин Берд: Без сомнения – в политической и коммерческой плоскостях. Суд может вынести решение о возмещении урона, который понесла потерпевшая сторона. Но необходимо учитывать, что все контракты, регулирующие газоснабжение – это очень сложные документы. Для того чтобы разобраться во всем этом, потребуется много времени. Если будет присуждена сумма компенсации ущерба, это станет дополнительной финансовой нагрузкой на ту или иную сторону, и это может быть дополнительным рычагом в поисках решения вопроса.
Михаил Гуткин: Одним из камней преткновения является поставка так называемого технического газа, который, насколько я понимаю, необходим для поддержания давления в газопроводе при транзите газа. Украина настаивает на том, что Россия должна поставлять некий объем технического газа сверх того объема, который предназначен на экспорт в Европу. Россия отказывается предоставлять технический газ. Существует ли какая-то общепринятая практика при транзите газа? Как решается этот вопрос в других случаях?
Джин Берд: Обычно контракты такого рода являются конфиденциальными. Насколько известно из публичных источников, договор между «Нафтогазом» и «Росукрэнерго» или «Газпромом» – не совсем понятно даже, кто является стороной договора – не содержит вообще, или содержит очень расплывчатые формулировки относительно «технического газа». Если арбитражный суд будет рассматривать это дело, то неизбежно встанет вопрос: кто должен оплачивать поставку «технического газа»?
Арбитражный суд в первую очередь должен будет принять во внимание текст самого договора между сторонами. Если текст не достаточно четок и не понятен, суд должен принять во внимание переговоры между сторонами, основываясь на свидетельских показаниях. То есть, необходимо выяснить, поднимался ли этот вопрос на переговорах и каким образом стороны предлагали его решить. Только после этого арбитражный суд может принять во внимание так называемые традиции делового оборота, то есть, посмотреть, как поступают в аналогичных ситуациях другие поставщики и потребители газа. В таком случае, наверняка, будут приглашены эксперты и с той, и с другой стороны.
Михаил Гуткин: Еще один юридический вопрос: 5 января Хозяйственный суд Киева в ответ на иск «Нафтогаза» объявил недействительным контракта на транзит российского газа через территорию Украины по тарифу $1,6. Это решение было принято после того, как Киев в ответ на повышение стоимости газа «Газпромом», потребовал повысить транзитный тариф. В то же время, как сообщает российская сторона, контракт оговаривает условия транзита до 2010 года и предусматривает решение всех спорных вопросов в международном арбитражном суде Стокгольма в соответствии со шведским правом. Насколько правомочным было решение суда в Киеве объявить контракт недействительным?
Джин Берд: Как правило, в арбитражных разбирательствах существует принцип, согласно которому арбитражный суд сам определяет свою юрисдикцию. То есть, если стороны обращаются в арбитражный суд, одним из вопросов является следующий: может ли суд слушать это дело? Контракты обычно содержат «арбитражные оговорки», определяющие условия разрешения споров, и нередко содержат указания на суд, в который могут обратиться стороны в таких случаях.
Я не знаком с текстом данного договора, но в принципе возможность обращения в суд третьей страны существует. Вопрос в том, насколько решение украинского суда соответствует «арбитражной оговорке» данного контракта.
Михаил Гуткин: Но если договор действует до 2010 года, может ли суд, находящийся в одной из стран, объявить его недействительным?
Джин Берд: Скорее всего, нет. Я думаю, что это маловероятно. Вопрос о действительности и самого договора, и «арбитражной оговорки», должен решаться арбитражным судом.
Михаил Гуткин: Глядя на ситуацию в целом, можете ли Вы сегодня сказать, действия какой стороны более юридически обоснованы?
Джин Берд: Я не знаком с документами, контрактами, и т.д., и могу судить только по сообщениям средств массовой информации, но она, к сожалению, противоречива. Ответить на Ваш вопрос у меня нет возможности. Очевидно, что и у той, и у другой стороны, будут свои аргументы, если дело дойдет до арбитражного суда. Я думаю, что краеугольными будут технические вопросы, и, в частности, вопрос о «техническом газе». Кто должен его оплачивать: Украина или Россия? Что говорит об этом контракт? Я думаю, что на этапе рассмотрения дела по существу это будет один из главных вопросов.
