Протоирей отец Михаил Аксенов-Меерсон, настоятель храма Христа Спасителя в Нью-Йорке – клирик автокефальной Православной церкви в Америке отвечает на неудобные вопросы.
Сергей Москалев: Отец Михаил, кончина его святейшества Патриарха Московского и всея Руси явилась горькой утратой для всех православных верующих в России и за ее пределами. Сейчас идет подготовка к избранию нового патриарха. 25 января состоится Архиерейский собор, который определит кандидатов на патриарший престол. А дата Поместного собора, на котором и будет избран патриарх, назначена Священным Синодом на 27 -29 января 2009 года. В связи со всеми этими событиями в центральных изданиях, в зарубежной прессе, опубликовано немало материалов и о почившем Патриархе, и о грядущих событиях в русской православной церкви.
Авторы строят теории, задаются вопросами, многие из которых исходят, понятно, от людей светских, тем более, западных. Я выбрал некоторые мнения, достаточно спорные, порой может быть не очень корректные. Но они есть, и Вам, как человеку, живущему в США, клирику Американской Православной церкви – надо заметить – это не РПЦЗ – Русская зарубежная церковь заграницей, ныне объединенная с Русской православной церковью Московского патриархата, а автокефальная, – так вот, вам, наверное, легче, чем кому бы то ни было, будет прокомментировать, объективно и беспристрастно, заявленные в статьях точки зрения и ответить на поставленные вопросы. Согласны?
Отец Михаил: Согласен.
Сергей Москалев: Отец Михаил, вот первое мнение Феликса Корли, статья в газете «The Independent»: «Он бы мог стать великим Патриархом, но, ему не хватало убежденности в собственных силах: он казался слабым, так как, стараясь удержать церковь от раскола, вынужденно шел на компромиссы». Это о почившем Патриархе Алексии II. Ваш комментарий.
О. М.: Прежде всего мне несколько не понятно выражение великий Патриарх. Что значит великий Патриарх? Я думаю, что к Патриарху православной церкви это выражение не применимо. Это же не Петр Великий или Екатерина Великая, которые строили империю. Церковь – не империя. Можно ли назвать Патриарха Тихона – Великим, или Патриарха Гермогена в Смутное время – Великим? Нет, они – святые, а не великие.
С.М.: То есть, «великий» – это, все же, больше мирское определение?
О.М.: Да, это скорее мирское, тем более в православной церкви. Православная церковь молится всегда о властях предержащих со словами: «Да и мы тихое безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте», то есть, «Дай нам Бог и при этих властях спокойно заниматься нашими церковными делами». И я должен сказать, что при святейшем Патриархе Алексии II, ныне почившим в Бозе, церковь достигла такой возможности: свободно отстраивать свою церковную жизнь.
Ведь во время его патриаршества произошли грандиозные события, которые, правда, от него не зависели, но он оказался на их уровне. Он был членом Синода долгие советские годы, стал Патриархом еще в Советском Союзе. При нем произошел распад Союза и всего коммунистического лагеря, при нем несколько раз менялась политическая власть, и даже весь строй политической жизни: Горбачев, Ельцин, Путин, сейчас президент Медведев.
При нем же РПЦ превратилась из небольшой организации, подконтрольной властям, в большую национальную церковь, достаточно независимую. Она разрослась, появились духовные академии, множество семинарий, богословских институтов, разрослось число монастырей, умножилось в несколько раз количество приходов, духовенства. Почти в три раза выросло число епархий и, следовательно, епископов. Наконец, при нем произошло примирение с Зарубежной русской православной церковью, которая долгие годы была враждебна Московской патриархии.
Я помню очень интересный момент в своей жизни. Я был приглашен в Москву в 1991 году на Конгресс соотечественников. Это было мое первое возвращение в Россию после многих лет в эмиграции. Я выехал из СССР в 1972 году, участвовал в эмигрантских изданиях, на радиостанции «Свобода» вел религиозные передачи. И вот я в Москве на Конгрессе соотечественников. Один молодой священник приглашает меня послужить с ним в его церкви в Даниловском монастыре на Преображение. Во время Литургии настоятель читает послание Святейшего Патриарха Алексия II, в котором Патриарх поздравляет всех со знаменательным событием, «с окончанием гражданской войны в России».
Я стою и думаю: «Причем здесь окончание гражданской войны?» А послание продолжает: Конгресс соотечественников знаменует собой примирение русского народа в России и русского народа в эмиграции. Это меня глубоко поразило, но главное, что это оказалось пророчеством.
С распадом коммунизма, происходит это объединение разных Россий, которое, между, прочим, в конце жизни Патриарха увенчалось знаменательным церковным примирением Русского Зарубежного Синода с Московской патриархией. Восстанавливается церковно – евхаристическое общение между церквами, которые были разделены, враждебны более 80 лет, почти целый век. Все перечисленное я считаю большими достижениями, и потому не согласен с приведенным мнением из газеты «The Independent».
Кроме того, любая ответственная позиция, а особенно позиция Патриарха предполагает компромиссы. Он стал Патриархом огромной церкви, которая при нем выросла в несколько раз, состав которой при нем увеличился, вероятно, на 80% – 90%. Большинство духовенства и даже епископата нынешней РПЦ вышли из числа советских людей и даже советских деятелей, профессиональных, партийных, пропагандистских. В церковь они вошли неофитами, с собственными убеждениями. Все это еще далеко не «воцерковилось», как принято говорить. Картина церковной жизни была и остается весьма пестрой, неоднородной, и управлять такой церковью весьма и весьма нелегко, особенно сохранять ее в единстве.
С.М.: Тем не менее, Владимир Буковский – диссидент и писатель – в интервью изданию Dziennik (Польша) сказал: «Было ясно, что начальником Алексия был Владимир Путин. Русская церковь является одной из государственных институций. Сталин, в конце концов, переделал ее в один из отделов КГБ. И с тех пор ничего не изменилось». Вот и такое мнение есть.
О.М.: Да, конечно, есть такое мнение. В данном случае Владимир Буковский не оригинален. Но, все-таки, большим специалистом по церковным делам я бы его не назвал. Он не был церковным человеком, он занимался исключительно политической деятельностью, довольно давно эмигрировал из России, большую часть жизни прожил на Западе, в Англии. Не думаю, что он достаточно хорошо представляет себе устройство православной церкви, да и ее историю. В частности, приведенное его высказывание, состоящее из двух фраз, заключает в себе и две существенные ошибки.
Прежде всего, Сталин не переделывал православную церковь в отдел КГБ. Сталин сам был семинаристом и хорошо понимал, как устроена православная церковь. Он поступил гораздо хитрее. Если уж говорить о том времени, когда церковь активно сотрудничала с НКВД, то это была небольшая часть церкви, так называемая «Живая церковь», часть Обновленческой церкви, которая выступила против Св. Патриарха Тихона и верной ему церкви. И вот эта-та «Живая церковь» сотрудничала с НКВД, причем часто в открытую.
После 1932 года в сотрудничестве церкви с НКВД уже не было необходимости, потому что, практически, вся церковь, независимо от направлений, пошла под нож. В 1932 году была принята так называемая безбожная пятилетка, которая должна была завершиться к 1937 году искоренением всех религиозных предрассудков.
Искоренение религиозных предрассудков предполагало, прежде всего, искоренение их носителей, то есть духовенства. Те, кто не были расстреляны, оказались в лагерях, остальные, кроме крошечной части катакомбной церкви, осели на третьестепенных советских работах – сторожами, бухгалтерами, и т.д. К началу Отечественной войны православная церковь практически перестала существовать. Она возродилась в годы войны, прежде всего, по необходимости патриотического противостояния врагу. Это радикально изменило ситуацию, и Советское правительство заключило конкордат с оставшимся на свободе, конечно, полностью послушным епископатом.
Но следует напомнить, что в те же годы, и Ватикан – не чета русской Церкви, всемирная католическая организация – заключил конкордат с Гитлером. В России же Сталин заключил конкордат с церковью. На каких условиях? Была возрождена вся православная структура, которая была утверждена и разработана еще на соборе 1917 года. Но эта структура была поставлена под контроль государства почти таким же образом, как она была до революции, только вместо обер-прокурора Синода, был создан Совет по делам религии. Его председатель, – был ли он сотрудником КГБ, не так важно, – входил в состав ЦК КПСС, а не Политбюро, что существенно. Это было много ниже рангом.
Сталин знал, что совершенно не обязательно церковь наводнять агентами. В ней уже существует вертикаль власти, в ней существует своя железная дисциплина: священников рукополагает епископ, между священником и епископом стоит благочинный, над епископами Патриарх. Сталин укрепил очень сильно власть Патриарха над епископатом, которую тот не имел на соборе 1917 года. Но над самим Патриархом была власть Совета по делам религий, без разрешения которого церковь не могла ступить и шагу. Однако таково же было положение и всех прочих религиозных организация без исключения.
Теперь второе мнение Буковского, что начальником Патриарха был и остается Владимир Путин. На это следует отметить, что Патриарх был Патриархом задолго до прихода самого Путина к власти, когда у Церкви как раз уже возникло твердое и независимое положение в стране. Что произошло при Ельцине после распада Советского Союза? Распались все структуры власти, практически распалось государство. Но это дало возможность церкви укрепиться, потому что церковь была единственная организация с тем, что сегодня называют «вертикалью власти». Эта вертикаль сохранилась: Патриарх, синод, епархиальные архиереи, благочинные, приходы со своим приходским духовенством.
Эта вертикаль власти, соблюдаемая неукоснительно особенно в Русской Церкви, возглавляет всенародную, всероссийскую организацию. Ведь русская церковь на протяжении 1000 лет пронизывала всю историю России, она определяла ее самосознание, придавала народу и культуре то, что называется сейчас «аутентичность», она формировала политическую философию Руси, а затем России. Ведь даже идея пан-славянизма – России, как объеденительницы славян, церковного происхождения, опирается на единство церковно-славянского богослужения. Да и сама идея Москвы – Третьего Рима церковного происхождения. Константинополь – Второй Рим пал, осталась Москва.
С.М.: Еще один вопрос, «The Wall Street Journal», цитата: «Историки, работавшие в архивах КГБ, пришли к выводу, что Алексей II был агентом, но Патриарх отрицал, что шпионил на государство». Что бы вы могли сказать?
О.Ш.: Я в этих архивах не работал, но предлагаю следующий комментарий, что бы это могло значить. В Советском Союзе не было независимых организаций. В нем царил тоталитарный режим. Контроль коммунистической партии и комсомола, который повсеместно осуществлялся, в том числе, и при помощи КГБ, распространялся на все стороны жизни и деятельности, естественно, включая и церковь, особенно включая церковь, как единственную позволенную организацию с другой, прямо противоположной, идеологией, с идеологией, коммунизму враждебной.
Церковь контролировалась на всех уровнях, без одобрения сов. органов не возможно было рукоположение приходского священника, не говоря уже о поставлении епископа. Совет по делам религии требовал послушания и отчетности от любого епископа, тем более контролировал деятельность Синода и Патриарха. В чем эта отчетность выражалась, я не могу сказать. Сам я, как человек с высшим гуманитарным образованием, и работавший в системе Академии наук, не мог не только поступить в семинарию, но даже устроиться алтарником в церковь.
При этом церковь совершенно не обязательно было пронизывать агентами КГБ, достаточно было ставить послушных людей. Активные деятели общества в нее не допускались. Она оставалась местом для маргиналов.
С.М.: Но, когда же началось сотрудничество КГБ с церковью – то, о чем говорится в вопросе?
О.М.: Сотрудничество началось не при Сталине, а при Хрущеве и далее при Брежневе, и позднее, и вот почему. При Сталине советское общество было полностью закрытым. Но вот когда с Хрущевым оно начало несколько приоткрываться, и РПЦ была допущена к выходу на мировую арену, тогда началось и это сотрудничество.
В начале 60-х годов председателем отдела Внешних церковных сношения стал митрополит Ленинградский Никодим (Ротов). Он был блестящим человеком и церковно-политическим деятелем, и при нем русская церковь вышла на международную арену, и включилась в сеть межрелигиозных, экуменических и межправославных отношений. В СССР все выездные лица проходили проверку, оставались под наблюдением. Очевидно, что «выездные» церковные деятели не были исключением.
Митрополит Никодим – архитектор новой внешней политики РПЦ – очевидно, сотрудничал с государственными инстанциями. Они пользовались им, но и он пользовался ими для церковных целей. А был он дальновидным политиком. В частности, мы в Америке ему благодарны за то, что он добился согласия даровать русской митрополии в Америке, которая сама провозгласила свою автономию в 20-х годах, официальную независимость – автокефалию.
Конечно же, он преследовал здесь в первую очередь цели самой РПЦ: усилить ее престиж на мировой арене, и на межправославной арене, создав из маленькой враждебной Москве иммигрантской группировки дружественную Москве, дочернюю автокефальную православную церковь в самой Америке.
Это был блестящий политический ход с его стороны именно в пользу Русского православия и Московской патриархии, хотя главные усилия приложили к этому такие деятели православия в Америке как отцы Александр Шмеман и Иоанн Меендорф – они создали условия и богословие для такой автокефалии. За это и многое другое приходилось владыке Никодиму и всему Отделу внешних церковных сношений Московского Патриархата платить сотрудничеством с органами. Но это было сотрудничество на международной арене, и сотрудничали они с отделами, которые занимались международными делами, а не внутренней слежкой.
Это все романтическое представление о церкви, предполагающее, что агенты в рясах слушают чужие исповеди. Православный священник, знающий содержание большинства исповедей, может свидетельствовать, что шпионить здесь особенно не зачем. Русская церковь традиционно в политику никогда не лезла. Более того, ее аполитичность не сегодня началась, не со Сталина, и даже не с Петра Первого. Она началась в VI веке с императора Юстиниана, который просто отделил церковь от всей политической деятельности в своей так называемой 6 новелле: церковь занимается только духовными делами, а все остальные стороны жизни в руках империи, государства.
С того времени православия, особенно русское, развивалось в послушании государству, следуя его политике. Но в западных церквах все обстоит иначе, и потому авторы, чьи цитаты вы приводили, все истолковывают, говоря о русском православии, на западный манер. Папа Римский до 1-го Ватиканского собора вообще был еще и политическим главой, папой-императором. Протестантская церковь создавала свои политические структуры, так было в Швейцарии. В Америке протестантские общины предшествовали и штатам и государству. С православием все обстояло иначе.
С.М.: Опять же, зарубежные эксперты пишут о влиянии, которое может оказать опосредованно на грядущие выборы предстоятеля церкви российская власть? Большой вес, мол, будут иметь и предпочтения Путина, и политтехнологи смогут, по мнению, издания «Der Tagesspiegel» повлиять на решение по выборам?
О.М.: Это очень сложный вопрос. Во-первых, Русская церковь большая и очень пестрая по составу. Более того, она всенародна, всероссийская. С одной стороны в Москве делается вся политика, Москва все решает и в церковном, и в политическом плане. А с другой стороны, вся Россия – это не Москва. Епископат отражает более региональные интересы.
И когда собирается всероссийский собор, когда от каждой епархии приезжают представители: епископ, представители от духовенства и мирян, то здесь предсказать, что может произойти на соборе довольно трудно.
Ведь кроме сложных чисто человеческих расчетов, нельзя и Господа Бога сбросить со счетов. В конце концов, Христос – Глава Церкви, хоть и Невидимый. А Он – Господь Вседержитель. И у Него могут быть Свои планы и виды.
Вот у нас недавно прошел собор в Православной Церкви в Америке. Все съехались на собор и высчитывали, кто же будет следующим главой церкви. А неожиданно собор выбрал неизвестного молодого епископа, который был рукоположен десять дней до собора. Я был поражен, я первый раз его увидел. Но не я один. Старейший архиерей, архиепископ Дмитрий, местоблюститель Митрополичьего Престола, тоже был удивлен, так и сказал в своей приветственной речи, вручая посох новому митрополиту. Да и сам выбранный митрополитом епископ Иона был поражен выборами.
Если я ошибся в прогнозах по выборам митрополита своей маленькой церкви, в которой я священник уже 30 лет, и был на всех ее соборах за эти годы, то тем менее я не могу предсказать, кто же станет новым Патриархом Всея Руси. Еще меньше я могу судить, насколько в этих выборах предпочтения власти будут иметь влияние. Церковь сейчас достаточно самостоятельная и мощная организация, чтобы самой решать свои дела. Кроме того она и без того поддерживает центральную власть, каковой всегда была позиция русского православия. Ее проблемы сегодня совсем не в том, что она под государством.
Поэтому мне кажется, что вопрос о выборах, как его ставят в цитируемых Вами статьях, свидетельствует о довольно упрощенном понимании того, что же происходит в русской православной церкви сегодня.
