Линки доступности

«Отношения между США и Россией – это не игра с нулевой суммой»


Нынешнее обострение американо-российских отношений отмечено той же характерной чертой, что и подобные явления в прошлом: у каждой стороны – своя версия происходящего и свое объяснение причин. Как сегодняшний внешнеполитический кризис воспринимается в России? За ответом на этот вопрос Русская служба «Голоса Америки» обратилась к президенту Фонда «Евразия» Андрею Кортунову.

Алексей Пименов: Господин Кортунов, мы беседуем с вами не в лучший момент для американо-российских отношений. Такого накала антизападной и, в частности, антиамериканской риторики Россия не знала уже давно. Чем, по вашему мнению, эта риторика отличается от прежней, советской риторики, памятной нам обоим?

Андрей Кортунов: Думаю, что разница существенная. Советский Союз был тоталитарным государством. Более того, он предлагал идеологическую и социальную альтернативу Соединенным Штатам, да и Западу в целом. Это было закрытое государство, жестко контролировавшее своих граждан – и, в частности, ту информацию, которую они получали. Кроме того, советская пропагандистская машина работала довольно эффективно – вплоть до периода «гласности».

Сейчас ситуация другая. Конечно, государство контролирует электронные СМИ. И все-таки граждане имеют возможность пользоваться независимыми источниками информации: есть интернет, есть независимые газеты... Поэтому добиться такой мобилизации общества, как в советское время, довольно трудно. Существенно и другое: в отличие от Советского Союза, нынешняя Россия не предлагает Соединенным Штатам никакой идеологической альтернативы.

А.П.: С чем же связан, по вашему мнению, сегодняшний российский антиамериканизм? Каковы важнейшие противоречия между Россией и США?

А.К.: Есть, конечно, реальные внешнеполитические противоречия. Но, мне кажется, работают и компенсаторные механизмы: «за унижения 90-х годов, за тогдашний хаос, за период односторонних уступок – за все это мы наконец-то можем расплатиться». Такая ментальность характерна для части российского политического класса. Есть и некоторое головокружение от успехов, связанных с высокими ценами на нефть и с быстрым ростом российской экономики. И наконец, распространено представление (как мне кажется, ошибочное) о том, что Соединенные Штаты переживают очень глубокий системный кризис. Думаю, что всеми этими факторами в совокупности и объясняется то, что мы видим сегодня.

Есть и конъюнктурные соображения – например, то, как в Америке реагировали на кавказский кризис, произвело сильное негативное впечатление, причем не только на российские власти, но и на часть общественности. Был сделан вывод, что Америка относится к России необъективно, что американская позиция несправедлива и что, в общем, нам с Америкой будет очень трудно договариваться.

А.П.: Некоторые аналитики полагают, что сегодняшний российский антиамериканизм связан главным образом с внутриполитической ситуацией. Один из наиболее часто приводимых примеров тому – дискуссия об американской программе ПРО. Как известно, США и Россия занимают по этому вопросу диаметрально противоположные позиции.

Существует, однако, и точка зрения (ее высказывал, в частности, Андрей Пионтковский), что в действительности кремлевское руководство вовсе не считает, что размещение элементов ПРО в Польше и Чехии несет опасность России. По мнению Пионтковского, антиамериканская пропаганда – это испытанный способ повысить градус национализма и тем самым укрепить режим, теряющий свою популярность…

А.К.: Я совершенно согласен с Андреем Пионтковским: в своем нынешнем варианте ПРО не представляет собой никакой реальной военной угрозы для России. Когда мы говорим на эту тему с нашими военными или с военными экспертами, то они обычно утверждают следующее: да, сейчас это не опасно, но это задает некоторый вектор развития американскому стратегическому потенциалу, и в будущем эта система может быть реплицирована, развернута в значительно более широком варианте. И вот тогда-то российский потенциал ответного удара будет девальвирован.

Теоретически это можно предположить, хотя мы понимаем, что до того времени, как это случится, утечет много воды. Конечно, говорить о том, что военная угроза существует сегодня, было бы преувеличением. Поэтому несомненно, что сегодня речь должна идти не о военных, а о политических вопросах.

Мне кажется, что для Москвы, для Кремля, для тех, кто сейчас управляет страной, это была последняя капля. Логика здесь была примерно такая: несмотря на все заверения о своем миролюбивом характере, несмотря на все соглашения, несмотря на сотрудничество, НАТО упорно продолжает продвигать свою военную инфраструктуру все ближе и ближе к российским границам. Военные самолеты НАТО патрулируют границы стран Балтии. Норвегия постепенно меняет тот режим, существовавший на протяжении многих десятилетий. И вот теперь еще и ПРО. Вот и было решено послать Западу недвусмысленный сигнал, демонстрирующий, что Россия не намерена мириться с такими действиями.

Разумеется, это имеет отношение и к внутриполитической обстановке. Конечно, в России много таких людей, – в том числе и занимающих очень высокие посты, – которые хотели бы отгородить страну от остального мира и утвердить в России «суверенную демократию». Для них это тоже неплохой повод еще более укрепить свои позиции.

А.П.: Обострение американо-российских отношений происходило на фоне предвыборной борьбы в США, завершившейся победой Барака Обамы. В России его многие считали и считают, так сказать, оптимальным кандидатом с точки зрения двусторонних отношений. Существует, однако, и другая точка зрения, согласно которой Обама с его харизмой представляет опасность для Кремля, ибо способен вдохновить демократические, оппозиционные силы – и в России, и на остальном постсоветском пространстве. Ваше мнение?

А.К.: Спор о том, кто для России лучше - демократы или республиканцы – идет вот уже несколько десятилетий. Официальная реакция Кремля на избрание Обамы была очень сдержанной. В послании российского президента Федеральному собранию было сказано, что да, пришел новый президент, но Соединенные Штаты должны проявить готовность к сотрудничеству. Пока что в России ждут инициативы с американской стороны.

Я думаю, что для людей типа президента Медведева Обама интереснее как собеседник, нежели, скажем, Маккейн. Это политик нового типа, человек нового типа, не являющийся продуктом «холодной войны». К тому же – юрист по профессии. Диалог может получиться интересный.

С другой стороны, я вполне согласен со специалистами, полагающими, что Обама – это не только, так сказать, новая возможность для России, но и новый вызов. Взаимодействовать с Бушем было нетрудно: его позиции были легко предсказуемы, и, я бы сказал, что взаимодействие с его администрацией скорее напоминало игру в домино. Теперь же нам могут предложить партию в шахматы. Есть ли у нас дебютные заготовки? Готовы ли мы к тому, чтобы разыграть эту партию с умом? Пока неясно.

Те, кто опасается Обамы, говорят: «Посмотрите, какой у него высокий рейтинг на Ближнем Востоке, как много он говорит о необходимости выстраивания новых отношений с Европой! Наверняка Россию начнут теснить – и на Ближнем Востоке, и в Европе, и в Латинской Америке. Надо готовиться к более жесткому противостоянию с США». Определенная логика в таких рассуждениях есть – но это ущербная логика. Я не считаю, к примеру, что укрепление американских позиций на Ближнем Востоке или успех в Афганистане непременно противоречили бы российским интересам.

Если нам удастся выйти со своими инициативами или нестандартными предложениями, то, конечно, работать с Обамой будет очень интересно. Главное – мы должны перестать смотреть на российско-американские отношения как на игру с нулевой суммой.

XS
SM
MD
LG