Мировая история изобилует событиями-символами. При ближайшем рассмотрении нередко оказывается, что многие из них не так уж значительны сами по себе. Их подлинная роль - в другом: в силу самых разных, порой случайных обстоятельств, они становятся вехами, безмолвно напоминающими потомкам о конце одной эпохи и о начале другой.
[VOA]
Кирилл РоговНа днях в Москве было объявлено о том, что Союз Правых Сил прекращает свое существование в качестве самостоятельной политической организации. Партии, некогда находившейся в эпицентре политической жизни страны, больше нет. Что означает этот факт в контексте нынешней российской политики? С этим вопросом Русская служба «Голоса Америки» обратилась к независимому эксперту Института экономики переходного периода Кириллу Рогову.
Алексей Пименов: Итак, стало известно о плане Кремля растворить СПС в какой-то более крупной прокремлевской партии. Что это – новый политический шаг или простое оформление уже сложившейся ситуации?
Кирилл Рогов: Мне кажется, что главное в данном случае - это исчезновение старого политического бренда. Для любой уважающей себя страны существование долгосрочных брендов, особенно в политике, - это принципиальный вопрос. Страна не может быть нормальной, когда кругом однодневки. Создали одну партию – и через пять лет распустили! Или создали другую - с похожими людьми, которые располагаются в том же кабинете, только вывеска другая! Все это очень грустно. Это - признак глубокого общественного нездоровья. И мне каждый раз очень жалко, что еще один бренд исчезает. Наполнение его может меняться – и это в порядке вещей. История партии может быть долгой, и ее идеология может претерпеть серьезные изменения. У каждой страны должна быть своя политическая история, а вот эта свистопляска однодневок истории не делает. Вот что важно для меня. Остальное – детали.
А.П.: Тем не менее, данная история – это финал длинной цепи событий. Причем финал незавидный. Что, по вашему, привело партию к политическому банкротству?
К.Р.: Я с этим совершенно не согласен. На чем основано такое мнение? На том, что СПС не попал в парламент? Но у нас не было выборов в парламент, а была какая-то театральная постановка. Разве у партий были равные возможности? Реальные результаты подсчета голосов нам неизвестны. Поэтому совершенно неправильно говорить о банкротстве партии. На сегодняшний день в стране не существует электоральной демократии. Есть отрежиссированные процедуры, которые не имеют ничего общего с выборами. Поэтому понять, какова бы была судьба СПС в будущем России, можно будет только тогда, когда само это будущее прояснится. А сегодня следует говорить не о банкротстве партии, а об ее вытеснении из политического пространства.
А.П.: И все же трудно спорить с тем, что, с приходом к власти Владимира Путина, СПС так и не смог выработать определенную позицию по отношению к новому режиму. Позиция партии не была ни строго оппозиционной, ни строго прокремлевской. Ни этим ли и объясняется ее судьба?
К.Р.: Я с этим не согласен. Колебания СПС от системной оппозиции к переговорам с властью могут быть проигрышной позицией. Но ситуация может измениться, и эта позиция может оказаться как раз выигрышной - при определенных условиях. Например, если вдруг какие-то конфликты внутри власти ослабят ее, если правящая коалиция начнет дробиться. Это вполне возможно: ведь сегодняшняя власть состоит из силовиков, коррупционеров и либералов. У той идеологической платформы, которую представляет СПС, много сторонников среди крупного бизнеса, федеральных чиновников, даже среди министров. Просто в условиях нынешнего режима эти люди не могут открыто выразить свою политическую позицию. Конечно, существуют определенные предпосылки того, что СПС, так сказать, умрет естественной смертью. В данном случае конец его существования – неестественный. Само по себе это решение мне кажется глупым. Мне кажется, что политсовету партии не стоило по своей воле принимать решение о закрытии бренда. Другое дело – если бы партию запретили! Это совершенно разные вещи, и я не снимаю ответственности с тех, кто принимал это решение. Они не сумели понять своей обязанности по сохранению старых брендов - важнейшей обязанности политиков, думающих о своей стране в исторической перспективе.
А.П.: А зачем это понадобилось нынешним хозяевам Кремля?
К.Р.: Здесь нам остается только гадать. Думаю, что управлению внутренней политики, то есть господину Суркову, просто нечем заниматься. Та политическая торговля, в которой он являлся мастером, сегодня перестала быть необходимой. Следовательно, круг его полномочий сужается. Думаю, что и этот псевдопроект будет использован для внутриклановой борьбы властных структур. Такая борьба усиливает позиции определенных групп, позиции которых в последнее время ослабевали. Это системный принцип русской политики: когда позиции правящей коалиции ослабевают, она вынуждена обращаться к общественному мнению. Совершенно непонятно, каково будет место Суркова в новой политической ситуации. Поэтому ему нужно создать некий либеральный псевдофронт, отчасти противостоящий наступлению более консервативного крыла исполнительной власти.
А.П.: Неужели дело только в Суркове? Похоже, что Кремлю нужна своя праволиберальная партия? Если да, то почему?
К.Р.: Пока мы не знаем, какая это будет партия и появится ли она вообще. В данный момент я вижу лишь упразднение СПС. Из партии ушел Белых, Немцов выпал из обоймы; очевидно, что и Гайдар не будет в этом участвовать, даже Чубайс, скорее всего, останется в стороне. Какой ресурс может быть влит в эту партию? Гозман?! Но это не ресурс - это просто помощник Чубайса. Я не вижу ни одного человека, на которого Кремль мог бы сделать ставку.
А.П.: А нужны ли новому руководству страны политические партии?
К.Р.: Конечно, не нужны. Но сегодня в России настоящих политических партий практически нет. С точки зрения Кремля, партии - это элементы декорации, хотя иногда они могут выполнять некоторые функции по поддержанию баланса внутри правящей элиты.
А.П.: Иными словами, нынешнему руководству не нужна своя собственная партия - настоящая, а не такая, «Единая Россия»?
К.Р.: Такая партия понадобилась бы ему лишь в одном случае: если бы стало невозможно манипулировать выборами в тех масштабах, в которых оно может это позволить себе сегодня.
[VOA]
Кирилл Рогов
Алексей Пименов: Итак, стало известно о плане Кремля растворить СПС в какой-то более крупной прокремлевской партии. Что это – новый политический шаг или простое оформление уже сложившейся ситуации?
Кирилл Рогов: Мне кажется, что главное в данном случае - это исчезновение старого политического бренда. Для любой уважающей себя страны существование долгосрочных брендов, особенно в политике, - это принципиальный вопрос. Страна не может быть нормальной, когда кругом однодневки. Создали одну партию – и через пять лет распустили! Или создали другую - с похожими людьми, которые располагаются в том же кабинете, только вывеска другая! Все это очень грустно. Это - признак глубокого общественного нездоровья. И мне каждый раз очень жалко, что еще один бренд исчезает. Наполнение его может меняться – и это в порядке вещей. История партии может быть долгой, и ее идеология может претерпеть серьезные изменения. У каждой страны должна быть своя политическая история, а вот эта свистопляска однодневок истории не делает. Вот что важно для меня. Остальное – детали.
А.П.: Тем не менее, данная история – это финал длинной цепи событий. Причем финал незавидный. Что, по вашему, привело партию к политическому банкротству?
К.Р.: Я с этим совершенно не согласен. На чем основано такое мнение? На том, что СПС не попал в парламент? Но у нас не было выборов в парламент, а была какая-то театральная постановка. Разве у партий были равные возможности? Реальные результаты подсчета голосов нам неизвестны. Поэтому совершенно неправильно говорить о банкротстве партии. На сегодняшний день в стране не существует электоральной демократии. Есть отрежиссированные процедуры, которые не имеют ничего общего с выборами. Поэтому понять, какова бы была судьба СПС в будущем России, можно будет только тогда, когда само это будущее прояснится. А сегодня следует говорить не о банкротстве партии, а об ее вытеснении из политического пространства.
А.П.: И все же трудно спорить с тем, что, с приходом к власти Владимира Путина, СПС так и не смог выработать определенную позицию по отношению к новому режиму. Позиция партии не была ни строго оппозиционной, ни строго прокремлевской. Ни этим ли и объясняется ее судьба?
К.Р.: Я с этим не согласен. Колебания СПС от системной оппозиции к переговорам с властью могут быть проигрышной позицией. Но ситуация может измениться, и эта позиция может оказаться как раз выигрышной - при определенных условиях. Например, если вдруг какие-то конфликты внутри власти ослабят ее, если правящая коалиция начнет дробиться. Это вполне возможно: ведь сегодняшняя власть состоит из силовиков, коррупционеров и либералов. У той идеологической платформы, которую представляет СПС, много сторонников среди крупного бизнеса, федеральных чиновников, даже среди министров. Просто в условиях нынешнего режима эти люди не могут открыто выразить свою политическую позицию. Конечно, существуют определенные предпосылки того, что СПС, так сказать, умрет естественной смертью. В данном случае конец его существования – неестественный. Само по себе это решение мне кажется глупым. Мне кажется, что политсовету партии не стоило по своей воле принимать решение о закрытии бренда. Другое дело – если бы партию запретили! Это совершенно разные вещи, и я не снимаю ответственности с тех, кто принимал это решение. Они не сумели понять своей обязанности по сохранению старых брендов - важнейшей обязанности политиков, думающих о своей стране в исторической перспективе.
А.П.: А зачем это понадобилось нынешним хозяевам Кремля?
К.Р.: Здесь нам остается только гадать. Думаю, что управлению внутренней политики, то есть господину Суркову, просто нечем заниматься. Та политическая торговля, в которой он являлся мастером, сегодня перестала быть необходимой. Следовательно, круг его полномочий сужается. Думаю, что и этот псевдопроект будет использован для внутриклановой борьбы властных структур. Такая борьба усиливает позиции определенных групп, позиции которых в последнее время ослабевали. Это системный принцип русской политики: когда позиции правящей коалиции ослабевают, она вынуждена обращаться к общественному мнению. Совершенно непонятно, каково будет место Суркова в новой политической ситуации. Поэтому ему нужно создать некий либеральный псевдофронт, отчасти противостоящий наступлению более консервативного крыла исполнительной власти.
А.П.: Неужели дело только в Суркове? Похоже, что Кремлю нужна своя праволиберальная партия? Если да, то почему?
К.Р.: Пока мы не знаем, какая это будет партия и появится ли она вообще. В данный момент я вижу лишь упразднение СПС. Из партии ушел Белых, Немцов выпал из обоймы; очевидно, что и Гайдар не будет в этом участвовать, даже Чубайс, скорее всего, останется в стороне. Какой ресурс может быть влит в эту партию? Гозман?! Но это не ресурс - это просто помощник Чубайса. Я не вижу ни одного человека, на которого Кремль мог бы сделать ставку.
А. П.: Давайте посмотрим на эту историю с другой точки зрения. Очевидно, что СПС в своем нынешнем виде не представляет никакой угрозы для правящей элиты. Зачем же понадобилось его уничтожать?
К.Р.: По всей видимости, дело обстоит несколько иначе. За этой партией все-таки стояла какая-то история. У нее была определенная идеология – а стало быть, и возможность консолидации ресурсов. Разумеется - в ситуации, когда это станет возможно, то есть в случае ослабления власти Кремля. Возможно, устранение СПС с политической арены связано с той перегруппировкой сил, которая происходит сейчас в Кремле, с подготовкой к более сложному экономическому периоду. Возможно, это внутриклановая игра правящей коалиции, которой необходима публичная поддержка.А.П.: А нужны ли новому руководству страны политические партии?
К.Р.: Конечно, не нужны. Но сегодня в России настоящих политических партий практически нет. С точки зрения Кремля, партии - это элементы декорации, хотя иногда они могут выполнять некоторые функции по поддержанию баланса внутри правящей элиты.
А.П.: Иными словами, нынешнему руководству не нужна своя собственная партия - настоящая, а не такая, «Единая Россия»?
К.Р.: Такая партия понадобилась бы ему лишь в одном случае: если бы стало невозможно манипулировать выборами в тех масштабах, в которых оно может это позволить себе сегодня.
