Молниеносная российско-грузинская война и последующее признание Кремлем государственного суверенитета Абхазии и Южной Осетии уже привели к резким изменениям – не только на постсоветском пространстве, но и в отношениях между Россией и Западом. Однако, сделавшись фактором мировой политики, кавказский конфликт отнюдь не утратил своего регионального своеобразия.
То, что из Москвы, Парижа или Вашингтона порой кажется малосущественной деталью, с близкого расстояния выглядит иначе. Стремясь к воссозданию многомерной картины происходящего, Русская служба «Голоса Америки» взяла интервью у директора тбилисского Стратегического центра Кавказских исследований Мамуки Арешидзе.
Алексей Пименов: Мамука, что происходит сейчас на территории собственно Грузии, и как ее население реагирует на происходящее?
Мамука Арешидзе: Помимо Абхазии и Южной Осетии, оккупирована часть Грузии – вплоть до ее западных районов. Российские войска занимают часть района, прилегающего к Поти, – это последняя точка кавказской железнодорожной и автомагистрали. Кроме того, порт Поти частично заблокирован. Оккупированы земли, сопредельные с Южной Осетией, из-за чего возникла угроза транскавказской трассе в восточной Грузии. В народе началось брожение, люди недовольны. Это недовольство связано, разумеется, с оккупацией, но также и с теми ошибками, которые допустило правительство. Необходимо упомянуть и о проблеме беженцев – сегодня их около 100 тысяч. Угроза – это то, что люди ощущают каждый день.
А.П.: В истории подобные ситуации не раз приводили к смене руководства. Но бывало и по-другому: даже непопулярным правителям внешняя угроза помогала консолидировать общество. Как нынешние события отразились на положении Михаила Саакашвили?
М.А.: Не могу сказать, что отношение к Саакашвили улучшилось, но консолидация действительно имеет место, причем не вокруг руководства, а вокруг идеи. Народ не хочет предъявлять властям свои претензии, пока из страны не ушли оккупационные войска. Подобное не раз случалось в Грузии, и грузинский народ считает, что при таких обстоятельствах необходимо единство. Даже если кто-то недоволен режимом Саакашвили, требование России о его отставке неприемлемо для грузинского общества. Мы рассуждаем так: либо Саакашвили уйдет сам, либо его попросит уйти народ. Но сейчас говорить об этом не время.
А.П.: Грузинская оппозиция придерживается того же мнения?
М.А.: Да, оппозиция тоже не собирается предъявлять свои претензии до ухода российских войск с территории Грузии. В данной ситуации оппозиционеры стараются не добавлять стране проблем вдобавок к тем, что уже существуют.
А.П.: Вот вопрос, который я хотел бы задать вам как специалисту по Северному Кавказу. Недавно прозвучало заявление абхазского президента Сергея Багапша о том, что на территории Абхазии не будет новых российских военных баз. Трудно было бы представить себе подобные слова в устах Эдуарда Кокойты. Как бы вы охарактеризовали политические различия между Абхазией и Южной Осетией?
М.А.: Между этими двумя регионами существуют огромные различия. Багапш – это действительно абхазский, национальный правитель – в отличие, кстати, от своего вице-президента Рауля Хаджимбы, который, как и Кокойты, находится в полной зависимости от Москвы. Багапш – человек более светлый, если можно так выразиться о противнике. Это человек прагматического склада. Он хорошо чувствует умонастроение своего народа. И сознает, что сегодня главное для абхазского народа – это выживание. Его задача – чтобы абхазцы чувствовали себя комфортно.
Но как раз никакого комфорта абхазский народ в данный момент не ощущает, потому что вся Абхазия забита российскими войсками, которые чувствуют себя хозяевами страны. Командует же ими, как известно, Шаманов – генерал, сравнявший с землей город Грозный. Для абхазцев – это большое оскорбление. Несмотря на то, что недовольство пока не выражается вслух, Багапш прекрасно понимает ситуацию. И сделав свое сенсационное заявление, он выразил мнение народа.
Другое дело Кокойты – это просто марионетка в руках России, человек без собственного мнения. За него всегда решают другие. Не случайно все силовые министры, да и премьер-министр Южной Осетии, – этнические русские. Повторяю, Кокойты сам ничего не решает – в Южной Осетии всем командует министр внутренних дел генерал Баранкевич. И для него, и для самого Кокойты, честь и достоинство осетинского народа – дело вторичное. Главное – оставаться на плаву и получать транши из России.
А.П.: Как отзовется признание независимости обоих регионов в северокавказских республиках?
М.А.: Цепная реакция уже началась. Известно, что в Ингушетии происходят весьма неприятные для Москвы события. На следующий же день ингушские и чеченские правозащитники направили в центр письмо с просьбой о признании геноцидом расправы осетин с ингушами в 1992 году и российских войск с чеченцами во время чеченских войн.
Вопрос стоит так: если Россия признает факт геноцида осетинского народа, то почему она занимает иную позицию, когда речь идет о чеченцах и ингушах? После убийства Евлоева дело дошло до митингов, во время которых народ поставил вопрос об отделении от России.
Я считаю, что Россия открыла ящик Пандоры - и это аукнется по всему Кавказу. Там и так шла война в течение нескольких лет. Каждый день происходили нападения на милиционеров, на административных работников, на военнослужащих.
Конечно, Россия будет подавлять их недовольство – прежде всего с помощью местных коррумпированных властей. И все же, по словам командира чеченского батальона «Восток» Сулима Ямадаева, которого прочат в министры обороны Южной Осетии и позиции которого Россия укрепляет в противовес Рамзану Кадырову, многие молодые люди уходят в горы к исламским и национальным сепаратистам. Иными словами, то, что происходит в Грузии, резко изменило положение дел во всем кавказском регионе
То, что из Москвы, Парижа или Вашингтона порой кажется малосущественной деталью, с близкого расстояния выглядит иначе. Стремясь к воссозданию многомерной картины происходящего, Русская служба «Голоса Америки» взяла интервью у директора тбилисского Стратегического центра Кавказских исследований Мамуки Арешидзе.
Алексей Пименов: Мамука, что происходит сейчас на территории собственно Грузии, и как ее население реагирует на происходящее?
Мамука Арешидзе: Помимо Абхазии и Южной Осетии, оккупирована часть Грузии – вплоть до ее западных районов. Российские войска занимают часть района, прилегающего к Поти, – это последняя точка кавказской железнодорожной и автомагистрали. Кроме того, порт Поти частично заблокирован. Оккупированы земли, сопредельные с Южной Осетией, из-за чего возникла угроза транскавказской трассе в восточной Грузии. В народе началось брожение, люди недовольны. Это недовольство связано, разумеется, с оккупацией, но также и с теми ошибками, которые допустило правительство. Необходимо упомянуть и о проблеме беженцев – сегодня их около 100 тысяч. Угроза – это то, что люди ощущают каждый день.
А.П.: В истории подобные ситуации не раз приводили к смене руководства. Но бывало и по-другому: даже непопулярным правителям внешняя угроза помогала консолидировать общество. Как нынешние события отразились на положении Михаила Саакашвили?
М.А.: Не могу сказать, что отношение к Саакашвили улучшилось, но консолидация действительно имеет место, причем не вокруг руководства, а вокруг идеи. Народ не хочет предъявлять властям свои претензии, пока из страны не ушли оккупационные войска. Подобное не раз случалось в Грузии, и грузинский народ считает, что при таких обстоятельствах необходимо единство. Даже если кто-то недоволен режимом Саакашвили, требование России о его отставке неприемлемо для грузинского общества. Мы рассуждаем так: либо Саакашвили уйдет сам, либо его попросит уйти народ. Но сейчас говорить об этом не время.
А.П.: Грузинская оппозиция придерживается того же мнения?
М.А.: Да, оппозиция тоже не собирается предъявлять свои претензии до ухода российских войск с территории Грузии. В данной ситуации оппозиционеры стараются не добавлять стране проблем вдобавок к тем, что уже существуют.
А.П.: Вот вопрос, который я хотел бы задать вам как специалисту по Северному Кавказу. Недавно прозвучало заявление абхазского президента Сергея Багапша о том, что на территории Абхазии не будет новых российских военных баз. Трудно было бы представить себе подобные слова в устах Эдуарда Кокойты. Как бы вы охарактеризовали политические различия между Абхазией и Южной Осетией?
М.А.: Между этими двумя регионами существуют огромные различия. Багапш – это действительно абхазский, национальный правитель – в отличие, кстати, от своего вице-президента Рауля Хаджимбы, который, как и Кокойты, находится в полной зависимости от Москвы. Багапш – человек более светлый, если можно так выразиться о противнике. Это человек прагматического склада. Он хорошо чувствует умонастроение своего народа. И сознает, что сегодня главное для абхазского народа – это выживание. Его задача – чтобы абхазцы чувствовали себя комфортно.
Но как раз никакого комфорта абхазский народ в данный момент не ощущает, потому что вся Абхазия забита российскими войсками, которые чувствуют себя хозяевами страны. Командует же ими, как известно, Шаманов – генерал, сравнявший с землей город Грозный. Для абхазцев – это большое оскорбление. Несмотря на то, что недовольство пока не выражается вслух, Багапш прекрасно понимает ситуацию. И сделав свое сенсационное заявление, он выразил мнение народа.
Другое дело Кокойты – это просто марионетка в руках России, человек без собственного мнения. За него всегда решают другие. Не случайно все силовые министры, да и премьер-министр Южной Осетии, – этнические русские. Повторяю, Кокойты сам ничего не решает – в Южной Осетии всем командует министр внутренних дел генерал Баранкевич. И для него, и для самого Кокойты, честь и достоинство осетинского народа – дело вторичное. Главное – оставаться на плаву и получать транши из России.
А.П.: Как отзовется признание независимости обоих регионов в северокавказских республиках?
М.А.: Цепная реакция уже началась. Известно, что в Ингушетии происходят весьма неприятные для Москвы события. На следующий же день ингушские и чеченские правозащитники направили в центр письмо с просьбой о признании геноцидом расправы осетин с ингушами в 1992 году и российских войск с чеченцами во время чеченских войн.
Вопрос стоит так: если Россия признает факт геноцида осетинского народа, то почему она занимает иную позицию, когда речь идет о чеченцах и ингушах? После убийства Евлоева дело дошло до митингов, во время которых народ поставил вопрос об отделении от России.
Я считаю, что Россия открыла ящик Пандоры - и это аукнется по всему Кавказу. Там и так шла война в течение нескольких лет. Каждый день происходили нападения на милиционеров, на административных работников, на военнослужащих.
Конечно, Россия будет подавлять их недовольство – прежде всего с помощью местных коррумпированных властей. И все же, по словам командира чеченского батальона «Восток» Сулима Ямадаева, которого прочат в министры обороны Южной Осетии и позиции которого Россия укрепляет в противовес Рамзану Кадырову, многие молодые люди уходят в горы к исламским и национальным сепаратистам. Иными словами, то, что происходит в Грузии, резко изменило положение дел во всем кавказском регионе
