Двадцать пятого августа 2008 года исполнилось 60 лет со дня рождения крупного российского ученого Валентина Данилова. Свой юбилей он встретил в тюрьме, где отбывает заключение за шпионаж в пользу Китая. Он был обвинен в передаче сведений государственной важности, которые были им взяты из… открытой печати. Это далеко не единственный пример преследования российских учёных, рассказал в интервью Русской службе «Голоса Америки» Эрнст Черный, океанолог, кандидат географических наук, ответственный секретарь Комитета в защиту ученых.
Марк Львов: Скажите, насколько типичен пример с Даниловым в вашей правозащитной практике?
Эрнст Черный: По нашим данным, за последние годы более 20 российских ученых обвинялись либо в измене Родине, либо в разглашении государственной тайны, либо в экспорте технологий двойного назначения. Все эти дела возникли с приходом в Федеральную службу безопасности Владимира Путина, а затем его преемника Патрушева, и такая практика продолжается до сих пор. Например, в этом году вступил в законную силу приговор сотрудникам ракетно-космической фирмы в городе Королеве - Решетину и четверым его коллегам. Пятый, к сожалению, скончался во время следствия. Им инкриминировался незаконный экспорт технологий двойного назначения Китаю.
Вообще то, что происходит с учеными, – это одна из линий, связанная с позицией Путина, которую он четко изложил в Госдуме в апреле 2000 года. Он сказал, что общение ученых с иностранцами будет преследоваться по уголовному закону. Хотя никакого уголовного закона на сей счет тогда не было; нет его и сейчас.
М.Л.: Это буквальные слова российского экс-президента?
Э.Ч.: Да, это прямой текст. И то, что делает сегодня ФСБ, показывает, что за этими словами следуют действия. Поэтому когда нас пытаются сегодня убедить в том, что обвиненные ученые что-то нарушили, я за отправную точку беру путинские слова -«общение с иностранцами». Все это очень напоминает советскую практику. Сейчас преследование ученых поставлено на поток. Такие уголовные дела известны во Владивостоке, Красноярске, Новосибирске, в Петербурге и в Москве.
М.Л.: Русская пословица гласит, что нет дыма без огня. В какой мере она применима, говоря о деятельности ученых, которую российское государство признает сегодня преступной?
Э.Ч.: Судьбу человека надо решать, опираясь не на пословицы, а на факты. Вот смотрите, в обвинительном приговоре бывшего заместителя директора 2-го департамента МИДа, известного ученого-востоковеда, Валентина Моисеева записано, что он передал разведке Южной Кореи соглашение между правительством СССР и Северной Кореи об охране перелетных птиц! Когда такие вещи пишут в приговоре, это значит, что в кармане тех, кто обвиняет, нет ничего.
Фантастических глупостей много в судебных приговорах. Это касается абсолютно всех уголовных дел по ученым. Сплошь и рядом главным доказательством следователей, как и советское время, являются их собственные слова. Когда их спрашиваешь: «А где доказательства?», в ответ слышишь: «Так я вам уже сказал!». Это и есть доказательства. Я не знаю ни одного дела, в котором было бы юридически значимое доказательство, на основании которого можно было бы в какой-то степени признать одного из ученых в чем-то виновным.
М.Л.: На ваш взгляд, такая же ситуация и с красноярским ученым Валентином Даниловым?
Э.Ч.: Ну, там вообще ничего нет. Данилов, директор Теплотехнического центра Красноярского технического университета, написал техническое задание, исполнение которого должно было привести к созданию установки, которая бы моделировала процессы, проходящие на высоте порядка 36 тысяч километров. Это - на геостационарных орбитах спутников. Любой инженер подтвердит, что техзадание – это только декларация о намерениях: я хочу создать нечто, в котором будет происходить что-то. И не более того. В техзадании нельзя раскрыть гостайну, потому что ее там не может быть.
Когда произошла эта ситуация с Даниловым, академик Российской Академии Наук Юлий Алексеевич Рыжов собрал на семинар всех ученых, которые занимались этой научной проблемой и решали ее много-много лет назад. Сегодня материалы на эту тему опубликованы в открытой прессе, в том числе зарубежной. На этом семинаре были представлены отчеты, на которых гриф «секретно» давным-давно снят. Однако Валентину Данилову дали 14 лет. Пять из них он уже сидит…
Я уже не хочу подробно говорить сейчас о том, по какому принципу был сделан отбор присяжных на втором суде по делу Данилова. Ведь первый суд его оправдал. О каком независимом суде вообще можно сейчас говорить?! Это дело сфабриковано, и никто сейчас заднего хода не даст.
М.Л.: Тем не менее, ваш общественный комитет продолжает прилагать усилия?
Э.Ч.: Да. В конце июня мы написали большое письмо новому президенту страны Дмитрию Медведеву. Мы ждем его ответа. Ну и на день рождения нашего коллеги–ученого Валентина Данилова мы провели большую акцию: по всей стране собрали открытки–поздравления юбиляру. Для него это хоть какая-то моральная поддержка.
Я считаю, что многие ученые в России сейчас сильно запуганы. Вот совсем недавно московское представительство «Нью-Йорк таймс» предложило написать большой материал по 3 уголовным делам новосибирских ученых. Нам, кстати, удалось доказать невиновность этих людей. Однако общаться с американскими журналистами мои близкие новосибирские друзья наотрез отказались. Вот и на конференции, круглые столы нашего Комитета в Доме ученых, сегодня приходит все меньше людей. Я думаю, что многие просто опасаются. Их понять можно. Опыт нашей страны в ХХ веке очень печальный. Вспомним, как в 30-е годы уморили академика Вавилова!
М.Л.: Вы считаете, что в России сейчас многое возвращается на круги своя?
Э.Ч.: Да, происходит очень существенный откат назад. Я считаю, что ФСБ ведет себя так, как вели себя чекисты в 37-м году. Единственное отличие - сейчас у них нет возможности выносить смертные приговоры, они заменяются длительными сроками. Вот я вспоминаю, что когда в конце 80-х годов Михаил Горбачев поручил провести проверку многих «шпионских дел», и была создана большая комиссия, то выяснилось, что порядка 80% дел не имели никакой доказательной базы. А ведь люди были расстреляны… Сегодня хорошо хоть то, что людей не расстреливают. Но, вероятно, пройдут многие годы, прежде чем справедливость восторжествует.
