В марте этого года Билл Гейтс, основавший и много лет возглавлявший компанию Microsoft, а ныне руководящий одним из крупнейших в мире благотворительных фондов, выступил в комитете Палаты представителей по науке и технике. Он призвал увеличить число специальных рабочих виз, предоставляемых научным специалистам из зарубежных стран, в первую очередь в области компьютерных наук и высоких технологий.
Между тем самое большое число таких специалистов выпускают именно американские университеты. Неужели они не в состоянии удовлетворить потребности американской науки?
Суть проблемы проясняется, если взглянуть на национальный состав контингента американской аспирантуры в области высоких технологий. Примерно 60% аспирантов — иностранцы. Они прибывают в США по студенческим визам, действующим на время обучения. Если после этого они хотят остаться и работать в стране, они должны получить одну из упомянутых выше рабочих виз, количество которых, по мнению Гейтса, не удовлетворяет нужды рынка. Большинство этих молодых специалистов, получив ученую степень, возвращается на родину.
Между тем, отмечает в журнале Chronicle Питер Вуд, дело должно обстоять совершенно иным образом, если принять во внимание, что средняя зарплата в отрасли высоких технологий превышает 100 тысяч долларов. В рыночном государстве об удовлетворении потребностей данной отрасли в рабочей силе должен позаботится рынок. Сегодня в США можно встретить немало людей с высшим образованием в таких отраслях, где поколение назад и аттестата зрелости не спрашивали. Почему же эти люди не выбирают себе другие специальности, обоюдно выгодные как для них, так и для страны?
По мнению Питера Вуда, проблема заключается в том, что юное поколение американцев в значительной мере изолировано от рынка системой школьного образования, которая сама, конечно, элементом рынка не является.
В частности, уже поколения учителей взращены на том, что к ученику следует относиться как к хрупкому и ранимому объекту и ни в коем случае не задевать его самоуважение. На практике это нередко проявляется как завышение оценки, что в гуманитарных дисциплинах сделать гораздо проще, чем в научных, где реальные баллы легко подсчитываются арифметически.
Кроме того в учениках всячески поддерживается тенденция к высокой самооценке, тогда как наука, напротив, поощряет скромность, способность выдержать острую критику и начать все сначала.
Неудивительно, что если к четвертому классу достижения американских школьников в научных предметах — в числе самых высоких в мире, то в старших классах — ровно наоборот. Многие предметы в американских школах факультативны, и школьники предпочитают обходить физику и математику стороной.
Даже на уровне высшего образования препятствия не исчезают. Достаточно вспомнить пример бывшего президента Гарвардского университета Ларри Саммерса, который рискнул заикнуться, что женщины не преуспевают в науке в силу некоторых физиологических особенностей своего пола. Саммерс, естественно, имел в виду некоторые результаты научных исследований, которые либо верны, либо неверны и могут быть опровергнуты наукой же.
Вместо этого ему пришлось уйти с президентского поста, и в настоящее время создаются программы для повышения процента женщин среди ученых. Вполне возможно, что это поможет женщинам сделать еще один шаг к равноправию, но не совсем понятно, каким образом от этого будет польза науке, которая представляет собой поиск истины, а не справедливости.
Успехи науки, как язвительно замечает автор статьи, зависят от правильного решения задач, а не от достижения гендерного или расового баланса.
