Линки доступности

«Есть фундаментальная слабость в той политической системе, которая была создана Владимиром Путиным…»


Более двух месяцев назад Дмитрий Медведев вступил в должность президента России, однако эксперты по-прежнему расходятся во мнениях относительно его роли в российском политическом руководстве, точнее – относительно разделения функций между новым хозяином Кремля и его предшественником Владимиром Путиным, ныне возглавляющим российское правительство. Своими размышлениями на эту тему с Русской службой Голоса Америки поделился эксперт московского Института экономики переходного периода Кирилл Рогов.

Алексей Пименов: Уже второй раз в истории постсоветской России успешно завершена операция «Преемник». 8 лет назад Владимир Путин пришел к власти как преемник Бориса Ельцина, а сегодня Дмитрий Медведев стал преемником Путина. Каково соотношение этих двух фигур в нынешней российской политической системе?

Кирилл Рогов: Очень важно точно понимать, о чем в действительности идет речь. В двухтысячном году в стране была совершенно иная политическая ситуация, и слово «преемник» имело совершенно иное политическое содержание. Приходу Владимира Путина к власти предшествовала довольно острая борьба двух властных группировок. Одну представлял Кремль, другую – союз Примакова и Лужкова.

На парламентских выборах 1999 года друг другу противостояли несколько партий, апеллировавшие к электорату и конкурировавшие на электоральном поле. В этой борьбе Владимир Путин сумел утвердиться как лидер властной коалиции. Иное дело Дмитрий Медведев. Здесь мы имеем дело с совершенно иным типом преемственности. Медведев не вступал ни в какую борьбу, и никакие группировки ему не противостояли. Он не выигрывал сам – в отличие от Путина, который не воспользовался рейтингом Ельцина, а вопреки низкому ельцинскому рейтингу, хотя и с административной поддержкой, сумел резко увеличить свой политический вес. Есть лишь один человек, благодаря которому Дмитрий Медведев занял то кресло, которое он занимает. Это Владимир Путин. Нет никакой другой политической силы или группы интересов, которая поддерживала его бы в этом вопреки желаниям Путина.

А.П.: Тем не менее, сегодня многие обозреватели говорят о двоевластии в России. Часто приходится слышать о том, что для российских чиновников это большая проблема: чей портрет вешать, на кого ориентироваться? Реальная это проблема или мнимая?

К.Р.: Думаю, что определенная проблема существует. Есть фундаментальная слабость в той политической системе, которая была создана Владимиром Путиным. Однако никаких признаков двоевластия я не вижу, как не вижу и каких бы то ни было признаков самостоятельности Дмитрия Медведева. Да и появления таковых я, честно говоря, не ожидаю. Правда, при определенных условиях, например, при ухудшении экономического положения в стране, та неустойчивость, ненадежность, кустарность, даже фантомность политической конструкции, которая была создана Владимиром Путиным для того, чтобы «уйти, но остаться», – несомненно, даст себя знать. Тогда возможны осложнения. Но я уверен в том, что их источником не будет Дмитрий Медведев.

А.П.: Как, по-вашему, можно охарактеризовать режим, сложившийся при Путине и продолжающий существовать сегодня?

К.Р.: Я бы назвал его полицейско-олигархическим. С экономической же точки зрения, в основе лежит проблема ренты – ее охраны, перераспределения и хранения. Конечно, это не олигархия в классическом смысле, потому что классическая олигархия предполагает власть частного капитала. Это именно образование полицейско-олигархического типа. Настоящей диктатурой этот режим не является: доходы государства сегодня чрезвычайно высоки, и поэтому лояльности можно добиваться не только силой, но и покупкой. Этот механизм настолько эффективен, что позволяет режиму не применять силу и внешне выглядеть достаточно либерально.


XS
SM
MD
LG