Может, оно и хорошо, что Америка отделилась от Англии. Но хорошо и то, что культурная пуповина не была отрезана при рождении новой нации, и британское культурное влияние сохранилось – настолько, что Голливуд с легкостью приписывает себе успехи фильмов, совершенно британских по содержанию и по духу.
Конечно, истинные произведения искусства принадлежат на самом деле тем, для кого они предназначены – нам, зрителям. Формально лирическая эпопея «Возвращение в Брайдсхед» выпускается на экран под флагом американской кинокомпании Miramax, что не мешает фильму быть британским до мозга костей в лучшем смысле этого слова.
Не в качестве упрека, а в виде комплимента скажу, что внимательный глаз заметит в картине элементы таких успешных в художественном и коммерческом отношениях фильмов, как «Английский пациент», «Госфорд-парк», «Титаник» и недавнее «Искупление». Несчастливая любовь, война, аристократы и простолюдины, роскошное английское поместье – все это делает картину разноплановой и масштабной.
В отличие от своих кинематографических родственников, «Возвращение в Брайдсхед» (по одноименному роману Ивлина Во 1944 года сценарий написали Эндрю Дэвис и Джереми Брок) имеет одну важную и сравнительно необычную для английского кино сквозную тему – религию. Так, как это прописано в сценарии (во многом отошедшим от книги) и показано на экране, одной из причин драмы всех героев – верующих и неверующих – является фанатическая религиозность некоторых ключевых персонажей.
Действие картины, как и положено в эпическом жанре, развивается на протяжении долгих двадцати лет. Молодой человек Чарльз Райдер (Мэттью Гуд), несмотря на скромное социальное происхождение и мизерную стипендию милостью безразличного отца, поступает в Оксфордский университет на историческое отделение. Его истинная страсть, однако, живопись.
Сценаристы и режиссер Джулиан Джеррод точно уловили, что ключ к пониманию и воспроизведению материала на экране – именно в этих двух ипостасях Чарльза: мы как бы видим все происходящее его большими, выразительными и все впитывающими глазами художника и слышим его спокойный голос историка, передающего нам суть происходящего словами закадрового, дневникового текста мемуариста.
Подзаголовок романа переводится примерно как «Святые и профанирующие мемуары капитана Чарльза Райдера». И эта дихотомия в фильме отражена очень тонко.
В Оксфорде Чарльз заводит дружбу с богатым отпрыском аристократического рода Себастьяном (Бен Уишоу). Тот, приглашает Чарльза в родовое поместье Брайдсхед, где Чарльз узнает, что внешнее благополучие и богатство, для него столь же соблазнительные, как и сестра Себастьяна Джулия (Хэйли Этвелл), таят в себе внутреннюю драму и зреющую трагедию.
Хорошо знакомая нам по кино и литературе «британскость» (stiff upper lip) здесь сочетается с фанатической католической верой матери семейства (блестящая Эмма Томпсон!) и закомплексованностью ее бунтующего и одновременно покорного потомства. Эта гремучая смесь аристократической гордости и католической религиозности с ее развитым чувством вины губит Себастьяна, ставшего алкоголиком, и разрушает жизнь Джулии, которая не может ответить на чувства атеиста Чарльза, потому что это непозволительно, поскольку она предназначена матерью расчетливому бизнесмену, срочно принявшему католичество ради богатого приданного.
Ревнители святости литературы уже критикуют авторов фильма за то, что они, вопреки роману, представили сложные отношения между Чарльзом, Себастьяном и Джулией как любовный треугольник с гомоэротическими обертонами. Но, во-первых, кто сегодня читает Ивлина Во? (Я не вас имел в виду!). А во-вторых, фильм надо судить по законам кино, а не литературы. Сколько было буквалистских экранизаций литературных произведений, в том числе и 11-серийный британский телефильм 1981 года «Возвращение в Брайдсхед»! Но всем этим часто добротным поделкам не хватало кинематографического воздуха. Картины, что называется, не дышали.
«Возвращение в Брайдсхед», предпринятое талантливыми людьми в 2008 году, снято оператором Джессом Холлом динамично и без всякой театральности в духе теледрам Би-би-си. Молодые актеры не только прекрасно передают дух далекой эпохи, но и остаются при этом психологически достоверными для своих современников.
Картина о Боге и безверии возвращает нам веру и надежду на то, что для искусства кино еще не все потеряно.
