Вот уже несколько лет подряд профессор
Джефферсоновского института при Конгрессе США Роберт Орттанг составляет
отчеты под названием «Государство на переходном этапе» по России для
правозащитной организации Freedom House («Дом Свободы»). Доклад этого
года он любезно согласился прокомментировать для Русской службы «Голоса
Америки».
Инна Дубинская: Профессор Орттанг, ни в одном из своих
прежних отчетов Вы не называли Россию «одной из ведущих
антидемократических сил». В этом году Вы дали России такую
характеристику. Почему? Что изменилось?
Роберт Орттанг:
Сейчас, по нашему мнению, Россия, как и Иран, и Китай, создает модель
недемократического государства. Эта модель имеет большой спрос не
только в России, но и странах, находящихся вокруг нее. Нам кажется, что
это - очень печальное явление в стране, которая старалась построить
демократическую систему, но затем приняла другую модель, которая, по их
представлениям, будет гораздо лучше.
И.Д.: Вы, как и эксперты
по Восточной Европе и Центральной Азии, участвовавшие в составлении
доклада для Freedom House, отмечаете роль нефтяного фактора в
«нисходящей траектории демократизации» в России, а также в Казахстане и
Азербайджане. В таких условиях обладает ли реформаторскими рычагами
Евросоюз, к интеграции с которым стремятся эти страны?
Р.О.: У
Евросоюза, конечно, есть мощные рычаги, которые он может использовать в
отношении России. Но Союз сейчас на это не идет, поскольку нет единства
в стратегии его членов. Германия ведет одну политику в отношении
России, Польша -другую, Англия - третью. Если бы у ЕС была возможность
говорить одним голосом, эффект был бы гораздо больше, потому что Россия
зависит от Европы не меньше, чем Европа зависит от России - в отношении
газа, в первую очередь. Если Европа не покупала бы газ, у России не
было бы денег.
И.Д.: В США сейчас почти не замечают
многочисленные демонстрации протеста, митинги, забастовки, которые
проходят в России. Когда в Америке говорят о слабом гражданском
обществе, то, в основном, упоминаются российские неправительственные
организации. Как это отражается на американском понимании
социально-политических процессов, которые происходят в России?
Р.О.:
Конечно, если смотреть только на верхний уровень, все в России кажется
ясным. Путин остался у власти, и так будет долго. Но если взглянуть на
общество в целом, становится ясно, что идет очень сложный процесс; не
очень понятно, поддерживает ли население то, что происходит в Москве.
Многочисленные
забастовки не означают, что люди хотят демократию или соблюдения
человеческих прав. Но их очень волнует справедливость. И они, похоже,
готовы выйти на улицу, чтобы поддержать то, что, по их мнению,
справедливо – в первую очередь их экономические права... Тут, наверное,
кроется большая разница между нашим видением того, что произошло, и
видением в самой России.
США концентрируют почти все внимание
на политических правах. В России пытаются сосредоточиться на
экономических правах. Может быть, именно поэтому в наших газетах и
политических дебатах редко упоминают о забастовках и других вещах,
которые происходят сейчас в России.
И.Д.: Каков смысл
составления ежегодного доклада Freedom House «Государство на переходном
этапе» ? Не становятся ли эти доклады в большей мере раздражителем, чем
стимулом демократических реформ?
Р.О.: Freedom по-русски –
это свобода. Это не экономика, не отношения с Западом. Каждый год мы
занимаемся изучением уровня и статуса демократических институтов. Мы
стараемся объективно оценить, на каком уровне они находятся, и если они
оказываются на низком уровне, об этом надо открыто говорить. Конечно,
наш доклад - не очень популярный документ в России. Но если мы не
сделаем его, не будет возможности измерить политические изменения,
происходящие в стране год за годом.
