Когда затонула подводная лодка «Курск», президент Российской Федерации Владимир Путин отдыхал от государственных трудов в Сочи. Его реакция на катастрофу – практически нулевая – была совершенно постыдной для президента: если бы не подсказали более искушенные советники, так бы и продолжал набираться новых сил на благо страны.
И тем не менее, как ни цинично это звучит, первая реакция Путина для большинства из нас вполне естественна. В конце концов, в составе экипажа «Курска» у него не было ни брата, ни даже племянницы. На этот случай у нас есть и подходящая пословица: «Чужую беду руками разведу».
Бедствия бывают пострашнее «Курска». Только что в отдаленном уголке мира погибло 100 тысяч человек или больше. Вернее сказать, эти люди продолжают гибнуть на глазах отчасти равнодушного, отчасти бессильного помочь мира. Равнодушного потому, что есть свои дела поважнее, чем жесточайший циклон в какой-нибудь Бирме, — допустим, инаугурация нового президента с одновременной передачей власти новому премьер-министру. Бессильного — потому что правительство Бирмы, переименовавшее ее в Мьянму, этим актом исчерпало свою заботу о ее населении и не допускает в страну самолеты со срочной помощью, предоставленной другими государствами.
Тем временем питьевая вода и продовольствие в Бирме подходят к концу. Населению грозят массовый голод, повальная эпидемия желудочно-кишечных заболеваний и малярии. В пятимиллионном Рангуне, где практически полностью пропала электроэнергия, люди собираются на улицах у цистерн, чтобы почистить зубы и умыться. В бассейне реки Иравади, где улицы в деревнях и поселках покрыты метровой толщей воды, вопрос об умывании, понятное дело, вообще ставить бестактно.
Надо сказать, что южно-азиатское цунами 2004 года, сравнимое по масштабам с нынешним бирманским бедствием, в России все-таки не осталось незамеченным, но задним умом теперь понятно, что это лишь благодаря Таиланду – излюбленной площадке игр и отдыха. И президент бы, пожалуй, огорчился, если бы «Курск» затонул прямо на рейде Сочи.
С одной стороны, наше равнодушие вызвано вполне естественной организацией человеческой психики. Если бы травма, сравнимая с потерей близкого человека, была увеличена в сто тысяч раз, никто бы из нас просто не выжил. В прежние времена извинением служило и отсутствие быстрых коммуникаций — люди узнавали о далеких катастрофах лишь месяцы и годы спустя, когда речь о сочувствии, а тем более о своевременной помощи, могла вестись лишь теоретически.
Сегодня визиты массовой смерти, четвертого всадника Апокалипсиса на бледном коне, телевидение разносит по миру мгновенно. И нам становится неловко. И наши правительства, что бы они там про себя ни думали, вынуждены немедленно грузить самолеты и высылать их в район бедствия.
Уже который день Бирма не сходит с первых полос американских газет и открывает новостные выпуски телевидения и радио. И самолет с грузом помощи из США уже наготове, и голоса госсекретаря и президента с просьбой принять эту помощь раздаются громче многих других.
В России бирманская новость едва мелькнула – и провалилась в новостные подвалы. А самолеты, надо полагать, были до единого задействованы в инаугурационных парадах.
Мне хорошо известно, что скажут по этому поводу циники, раз и навсегда обозвавшие нравственность политической корректностью: лицемерие — это дань, которую порок платит добродетели. Что ж, если нам не по карману другая цена, давайте заплатим хоть эту. Иногда лицемерное сочувствие, и уж тем более лицемерная помощь, все же лучше, чем искреннее безразличие.
Давайте хоть на минуту прекратим вести себя естественно, по-человечески. Давайте будем людьми.
