Линки доступности

Красота не спасет


В эссе, опубликованном в журнале New Criterion, Энтони Дэниелс пересказывает житейскую историю, которую он почерпнул у бельгийского китаеведа Симона Ле. В кафе, где сидит публика, включено радио, передающее легкую музыку и не слишком глубокомысленный лепет ведущего. Внезапно радио начинает играть Моцарта. Публика мгновенно замечает перемену и на минуту затихает — в конце концов кто-то встает и переключает станцию.

Этот пример Дэниелс представляет как ключ к психологии «филистера», «мещанина», «человека толпы» и так далее, нужное подчеркнуть. Такой человек не то чтобы не понимает разницы между красотой и посредственностью, «высокой» культурой и низкой, — напротив, он понимает эту разницу вполне отчетливо и всячески огораживает себя от «высокого».

В качестве примеров массовой борьбы такого рода Дэниелс приводит, в частности, китайскую культурную революцию и гражданскую войну в Либерии, где одной из жертв стал дорогой рояль.

New Criterion — консервативный журнал литературы и эстетики, и многие его материалы принадлежат к жанру «до чего мы докатились» и «у края пропасти». Это не значит, что в них нет доли истины. Истины «целиком», на мой взгляд, вообще не бывает.

Большая часть эссе Дэниелса посвящена анализу психологии и социологии масс в трудах двух известных мыслителей XX столетия, Зигмунда Фрейда и Хосе Ортеги-и-Гассета. Фрейд посвятил это теме известную работу «Цивилизация и недовольство». На его взгляд, цивилизация является орудием обуздания агрессивных импульсов человека. Но поскольку эти импульсы человеку свойственны от природы, они просто смещаются внутрь, агрессия против окружающего сменяется агрессией в отношении себя. Когда это давление достигает критического, происходит взрыв, и человек идет в атаку на цивилизацию, на Моцарта, на красоту и на все хорошее.

Анализ Ортеги-и-Гассета, в основном, социальный, а не психологический. Человек массы, утративший веру в потустороннее, принципиально не видит в жизни ничего, что было бы выше его понимания, и к любым проявлениям такой культуры относится агрессивно. Допустим, выключает Моцарта в кафе.

На мой взгляд, гораздо глубже Фрейда переход внутреннего кризиса во внешнюю агрессию изобразил Достоевский в «Записках из подполья», где речь идет вовсе не о человеке толпы, а о демонстративном одиночке.

Что же касается аргументов Ортеги, то автор статьи сам невольно ставит их под сомнение. Он рассказывает со слов своего приятеля, преподававшего студентам-медикам, что в его группе почти никто не читал Чехова. Казалось бы, вот они, люди массы — узкие специалисты, не видящие ничего за пределами своего сектора. Однако, когда преподаватель все-таки посоветовал им Чехова почитать, большинству он очень понравился. Дефект тут, видимо, не в самом социологическом типе человека, а в устройстве системы образования. Забавно, что Энтони Дэниелс вполне это видит, а вот противоречия собственным взглядам не замечает.

Беда с подобными консервативными взглядами в том, что хотя автор вполне точно отмечает неблагоприятные и уродливые последствия прогресса, средств борьбы с ними он не подсказывает, а просто в отчаянии всплескивает руками. И что же теперь делать? Возвращаться в легендарное прошлое, где ничего подобного не было? Но где была, напомню, высокая детская смертность, изнурительная эксплуатация, временами голод и практическая недоступность хорошего образования для большинства населения, из которого и возник впоследствии «массовый» человек?

Достоевский, устами одного из своих персонажей, высказал утопическую мысль, что красота спасет мир. Энтони Дэниелс приходит в отчаяние оттого, что до сих пор не спасла, и даже напротив. Куда плодотворнее было бы изловить еще одного студента-медика и сунуть ему в руки Чехова.

XS
SM
MD
LG