Поэту Адаму Киршу, книжному обозревателю нью-йоркской газеты Sun, не нравится книга Энтони Пэгдена «Схватка миров». Многие из его возражений вполне стандартны, отдельные бесспорны, но в последовательную аргументацию они для меня не складываются.
Тема книги — история противостояния Европы и Азии в их различных исторических ипостасях, начиная с греко-персидских войн и до нашего времени. Крупнейшие вехи этой истории — завоевание Персии Александром, падение Константинополя и Британская империя.
В этой связи Кирш вспоминает известные строки британского поэта Редъярда Киплинга о том, что «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места им не сойти», а заодно клеймит Киплинга как закоренелого империалиста. Но Киплинг вовсе не был бесхитростным певцом британского оружия, каким его долгое время считали; его взгляды и мотивы гораздо сложнее. Свою ошибку критик переносит с поэта на историка: ему не нравится, что в свою концепцию Пэгден включил понятие исторической правоты, и что он считает предметом тысячелетней схватки Европы и Азии систему ценностей, которую имеет смысл отстаивать и сегодня.
В подтверждение своего взгляда он приводит знаменитый эпизод древней истории: борьбу Греции, в первую очередь демократических Афин, с Персидской империей. Многие историки считали победу греков определяющей для всей дальнейшей духовной эволюции Европы.
Адам Кирш, противопоставляя этим «евроабсолютистским» позициям свой релятивизм, утверждает, что победа персов не означала бы гибели греческой культуры, и приводит в пример древнегреческие города средиземноморского побережья Малой Азии, Эфес, Милет и так далее — они, дескать, культурно процветали и при персидском владычестве. И это правда. Но процветали они отчасти потому, что находились на самой периферии империи, где контроль из центра осуществлять было трудно, и совсем не факт, что такая ситуация сохранилась бы, если бы Персия завоевала европейскую Грецию.
Кроме того, Персия была вскоре завоевана Александром, а затем отчасти римлянами, и греческая культура на протяжении столетий была там доминирующей. Мы знаем, что Греция дала нам философию и идею демократии. А вот духовных памятников древней Персии не так много, даже в Иране.
Это вовсе не значит, что «европейская» цивилизация заведомо лучше «азиатской», но Энтони Пэгден и не пытается настаивать на такой экстремальной идее. Крестовые походы, к примеры, мало что сделали для духовного прогресса человечества, а вот недолгий расцвет мусульманской Андалусии взаимно обогатил всех.
Тем не менее, любой цивилизации, если употреблять этот термин строго ненаучно, свойственно иметь некую копилку ценностей и считать эти ценности универсальными. В этом смысле, как ни различна история Европы и Азии, при всей изменчивости этих культурных и географических терминов, многие ценности в их копилках совпадают, но явно не все, и Греции мы обязаны куда большим, чем все той же Персии.
Европейская цивилизация, судя по всему, первой в мире научилась смотреть на многие из своих ценностей скептически и уважать чужие. Именно к такому взаимному уважению и призывает, надо полагать, Адам Кирш. Вот только согласие, как отмечал еще Остап Бендер, есть продукт при полном непротивлении сторон. Сегодня в Европе или США вряд ли кто-то выступит всерьез в защиту крестовых походов или колониализма. А вот с другой стороны Дарданелл по-прежнему раздаются требования о восстановлении халифата с его европейскими владениями.
В конечном счете любая цивилизация есть совокупность мифов, в их отсутствие она рассыпется и станет просто толпой. Призыв к моральному разоружению Европы в период противостояния террору, определяющему себя как мусульманский, звучит как требование превентивной капитуляции.
