Когда смотришь американское телевидение в 2008 году, трудно отделаться от странного чувства: из него что-то выпало, в нем чего-то не хватает. И только в пятую годовщину начала иракской войны, когда президент Джордж Буш выступил в ее ознаменование, понимаешь, кого не хватало.
С одной стороны, это даже вполне неплохо, если вспомнить про некоторые другие страны, где новостей, которые не начинались бы с президента и наскоро разыгранного сюжета о мудром управлении страной, просто не бывает. С другой, фактически все время на новостных каналах сегодня занимает бесконечная президентская кампания: лица кандидатов уже впечатались в сетчатку зрителей. Неужели в стране и мире ничего другого не происходит?
Разобраться в этой путанице взялся Стив Салерно в электронном журнале eSkeptic. Его статья — сотая, а может и двухсотая на моей памяти жалоба на то, что события, о которых пишут журналисты, в лучшем случае нетипичны и не отражают реальности, а в худшем — вообще не события.
Так, например, время от времени американская пресса, в связи с очередной жертвой, принимается уделять большое внимание педофилам и опасности, которую они представляют для наших детей. Как правило, это уже ранее осужденные преступники, люди с психическими отклонениями или уже замеченные в нездоровых склонностях. Население охватывает паника, оно требует строгих и незамедлительных мер.
Но если взглянуть на реальную статистику, то в ней мы не найдем никакого подтверждения тому, что сексуальная агрессия по отношению к детям в обществе повышается. Кроме того, подавляющее большинство случаев такой агрессии против детей происходит в семье или в кругу близких знакомых, а не со стороны пришлых преступников.
Другой пример, приводимый Салерно, — сообщения об авиакатастрофах. Автор делится с нами своими впечатлениями о том, какая замечательная вещь самолет. При всей своей бесконечной сложности он практически всегда долетает до места назначения, тогда как у нас дома то лампочка перегорит, то холодильник холодить перестанет. Но на первые полосы газет попадают только катастрофы.
У него, конечно, есть и гораздо более убедительные примеры журналистского легкомыслия, которые здесь нет места приводить. Тем не менее я все-таки вступлюсь за журналистов.
Прежде всего большинство из них работает на коммерческих началах и должно считаться с вкусами потребителей, то есть нас. Наиболее многотиражными и прибыльными всегда были и будут желтые издания. Судя по всему, читателей больше всего интересует личная жизнь неумных и испорченных людей, все достоинства которых исчерпываются способностью звонко стучать головой по мячу, петь «Во саду ли в огороде», почти не фальшивя, и сносно плясать «Казачок».
Но даже если подняться уровнем выше, легко заметить, что у журналистов — тот же инстинкт, что и у авторов беллетристики: если все хорошо, то сюжета нет. О литературе — в другой раз, а с журналистикой все понятно. Катастрофа самолета — новость прежде всего потому, что остро затрагивает жизни сотен и даже тысяч людей. Но еще и потому, что обычно самолеты как раз благополучно долетают до места назначения. Представьте себе на минуту чтение газеты, где главный материал посвящен тому, что в Огайо все дети любят маму, а подвал — успехам вышивания крестиком в Нью-Мексико. Впрочем, российским слушателям и представлять не надо, многие еще помнят такие газеты.
Главная причина того, что именно плохие новости являются настоящими новостями, — в том, что они служат для нас призывом поправить ситуацию.
Невольно вспоминается старинный анекдот про мальчика, который молчал до семи лет, а потом вдруг за обеденным столом заявил: «Бифштекс пережарен». На вопрос родителей, почему он до сих пор молчал, мальчик ответил: «Потому что все было в порядке». Из таких и вырастают журналисты.
