Годы назад, в вагоне метро в одном европейском городе моя русская спутница спросила меня, что за люди разговаривают по-английски на соседнем сидении. Мой ответ, что это американцы, ее не устроил, она хотела более подробных данных. Эти люди, на ее взгляд, не были похожи на американцев.
Почему-то большинство моих русских знакомых считает, что Пол Ньюмен больше похож на американца, чем Вуди Аллен или Йо-Йо Ма. Это относится даже к тем, кто бывал в Соединенных Штатах — но не жил там и не имел возможности познакомиться с реальной тканью повседневной жизни.
Стереотипы не совсем бессмысленны: американца или, скажем, русского, можно попытаться вычислить в чужеземной толпе по манере себя вести или одеваться. Но сфера действия привычных для нас стереотипов на самом деле гораздо уже, чем нам кажется. Стереотипы — это облегченный путь суждения о мире и жизни без лишнего умственного напряжения. Суждения, как правило, неверного.
Вы, наверное, будете смеяться, но эта мысль посетила меня за чтением кулинарной колонки в газете Chicago Tribune. Ее автор — американец по имени Бих Минь Нгуен, и она представляет собой рецензию на книгу по истории китайской кухни в Америке.
Вот, кстати, еще один стереотип. Во всем мире рестораны McDonald's, Burger King и KFC ассоциируются с Америкой и американцами, и участники разнообразных протестов нередко громят их, не обращая внимания на то, что владельцами являются, как правило, их соотечественники. На самом деле они бы точнее поражали свою мишень, громя китайские рестораны. В Соединенных Штатах — около 40 тысяч китайских ресторанов, больше, чем всех вышепоименованных вместе взятых. В некоторых крошечных городках форпосты гамбургерно-куриных сетей просто отсутствуют за недостатком клиентуры, а вот мест, где не было бы китайского ресторана или хотя бы бистро с едой на вынос, я почти не видел.
Так, конечно, было не всегда. Первоначально китайские повара прибыли в страну в XIX веке вместе с эшелонами китайских кули, строителей трансконтинентальной железной дороги. Они обслуживали свой национальный контингент, а американцы, привыкшие к мясу и картошке, экзотикой брезговали. Китайцам пришлось изобрести кое-какие компромиссные блюда, чтобы заманить разборчивых аборигенов, и эти китайско-американские гибриды сохранились в меню ресторанов попроще и по сей день.
Интересно, что сами себя американцы видят в стереотипах, как и любой другой народ, — и, как у любого другого народа, эти «автостереотипы» часто неверны. В распространенной поговорке, «американский, как материнство и яблочный пирог», имело бы смысл заменить пирог на «кисло-сладкую свинину» или «курицу генерала Цо».
Стереотипное мышление в чем-то имитирует научное, подмечая общие черты и вынося частное за скобки. Более ошибочную позицию трудно себе вообразить: яблоко, падающее с дерева, для нас лишь нейтральный факт, если только оно не упало нам на темя, но и тогда мы не виним в этом остальные яблоки, тогда как к людям мы относимся эмоционально, и для объективных эмоций конкретные черты — важнее всего.
Как правило, мы любим того или иного человека за его неповторимость, и чем больше узнаем его личные качества, тем крепче любим. И, как правило же, мы не любим чужой народ или племя за общие свойства, которые ему приписываем, и чем меньше любим, тем меньше интересуемся качествами реальных представителей этого племени.
Стереотип — это стерильное название предрассудка, лежащего в основе ксенофобии. Для американцев эпохи железнодорожного строительства все китайцы были на одно лицо, а жизнь без них казалась лучше. Сегодня все чаще американцы подписываются китайскими, вьетнамскими — и русскими именами.
