Путин, придя к власти, унаследовал от Ельцина, правившего до него десять лет, страну с разваленной экономикой и нестабильной политической системой, замечает профессор Гарвардского университета Маршалл Голдман: «В 1998 году Россия пережила финансовый кризис, который обанкротил ее, рубль обесценился, по долговым обязательствам государства был объявлен дефолт. До того группа олигархов приобрела за бесценок государственное имущество. Ситуация была жуткая: ВВП по сравнению с 1990 годом уменьшился на 40-50%».
Став президентом, Путин заявил, что намерен ликвидировать анархию. Перед ним стояли две крупные проблемы, вспоминает профессор Канзасского университета Дейл Херспринг: «Первая – потеря Россией международного престижа, вторая – фактический развал центрального правительства, на которое россияне привыкли полагаться. При этом, как считал Путин, выполнение первой задачи – внешнеполитической – было невозможно без решения второй – усиления вертикали власти».
Профессор Стэнфордского университета Майкл Макфол отмечает, что при этом Путин укреплял свою личную власть. «Он ослабил роль независимых СМИ и полномочия губернаторов, прижал парламент. Затем взялся за независимые политические партии и активистов гражданского общества, – говорит профессор Макфол. – Не могу припомнить ни одной путинской реформы, которая бы фактически укрепила демократию. Явно мы не найдем ничего утешительного ни в судебной системе, ни в механизме выборов. Ничего».
Запад и президент Буш, в частности, неоднократно корили Путина за антидемократические шаги. Организация Freedom House ныне ставит Россию в категорию «несвободных стран», в то врем как в начале путинского правления страна квалифицировалась как «частично свободная».
Однако Россия и Запад по-разному толкуют понятие демократии, отмечает Дэйл Херспринг: «Когда мы в Америке произносим слово «демократия», оно ассоциируется у нас с городскими собраниями, открытым обсуждением всего спектра проблем местного управления. Россиянам же слово «демократия» навевает образ упорядоченной системы, в которой центральная власть принимает большинство решений, не прибегая при этом к репрессиям. И поэтому, слыша заявления Путина о демократии, мы должны понимать, что он имеет в виду следующее: Москва принимает важнейшие решения, и принимает их справедливо, прислушиваясь к народу. Для Запада же это все смахивает на ленинский демократический централизм».
Что касается экономики, то Путин поставил под контроль Кремля многие стратегические отрасли промышленности, включая сырьевую, а также выдавил из страны целый ряд олигархов. Благодаря высоким ценам на нефть темпы роста ВВП составляют 6-7% в год, внешний долг полностью погашен, в стране зарождается средний класс.
Однако, как отмечает профессор Колумбийского университета Роберт Легволд, Путин не решил важной проблемы коррупции: «Ситуация с коррупцией во всех сферах – от собственно коммерческой до судебной – не только не улучшилась: я бы сказал, что во многом она стала хуже. Процесс идет по наклонной: сегодня хуже, чем три года назад, пять лет назад было лучше, чем три года назад, и так далее».
Тем не менее, по мнению профессора Легволда, Путин добился главного, чего ждали от него россияне восемь лет назад: «Они просто хотели жить в нормальной и свободной стране – в том смысле, в котором они ценят свободу и в котором мы о ней вообще не думаем. Мы говорим о свободе собраний, прессы, слова, россияне – о свободе путешествий, зарабатывания и траты денег и даже (с некоторыми оговорками в части Православной Церкви), свободе вероисповедания. Огромное большинство россиян никогда в своей жизни не испытывало ничего подобного».
Поэтому, заявляют эксперты, Путин покидает пост президента с рейтингом популярности выше 70%.
