Не так давно исполнилось 150 лет со дня рождения одного из крупнейших англоязычных писателей минувшего века. Подсказка: язык, на котором он писал, не был для него родным, он выучил его лишь в зрелом возрасте и так и не научился говорить на нем без акцента.
Кое-кто в России, не успев быстро отреагировать на приведенные факты, может вначале подумать, что речь идет о Владимире Набокове. Но нет, конечно, нынешний юбиляр – Джозеф Конрад. Сын польского аристократа, родившийся на Украине и выросший в ссылке в Вологде, он сумел выйти на одно из первых мест в британской и мировой литературе, на чужом для себя языке.
Скорее всего, знакомство с английским началось все-таки в детстве, поскольку отец Конрада переводил на польский Шекспира и Диккенса. Но интересно, что первым иностранным, на котором Конрад стал писать, для него, как и для Набокова, был французский.
В России, которая в каком-то смысле все-таки была его родиной, Конрад так никогда и не «воспарил», и его юбилей прошел незамеченным. Его книги переводились, но он как-то автоматически раз и навсегда угодил в колею «морских приключений». Даже жуткое «Сердце тьмы» числится по рангу экзотики. Между тем Конрад был одним из выдающихся мастеров психологического романа – может быть, последним из таких мастеров. Его метод настолько противоположен набоковскому, что Владимир Владимирович терпеть не мог, когда их сравнивали.
В каком-то смысле Конрад сродни своему современнику Редьярду Киплингу, несмотря на всю разницу в характере их письма. Оба писали на фоне необъятной Британской империи, чья мощь уже пересекла зенит. Киплинг, несмотря на всю свою славу «певца империализма», предупреждал соотечественников о неминуемости краха. Для Конрада этот крах – уже реальность, он пытается понять человека, живущего на обломках уходящего мира.
Независимо от наличия «приключенческой» канвы, главный предмет интереса Конрада – внутренний мир человека, и для его анализа он выработал особый стиль, который легким никак не назовешь. Его герои – искатель приключений, отправившийся возглавить революцию в Латинской Америке, анархист, готовящий теракт в Лондоне, морской офицер, обвиненный в преступной халатности и пытающийся спасти свою замаранную честь.
Во всех этих случаях в фокусе писательского интереса – нравственная проблема героя, экзотический антураж служит здесь лишь символом отступающей цивилизации. С точки зрения Конрада, мораль в таких условиях переходит на щадящий режим простого выживания, и не всегда успешного. В «Сердце тьмы» человек полностью извлечен из цивилизации – и из человека полностью извлечена нравственность. Этот печальный приговор лег в основу фильма Копполы «Апокалипсис сегодня», который к жанру экзотических приключений отнести трудно.
Суть своих всеразъедающих сомнений Конрад излагал и за пределами художественных произведений. Вот цитата из его письма:
«Половина слов, которые мы употребляем, не имеет никакого смысла, а из другой половины каждое слово каждый понимает, как подсказывает ему собственное безумие и тщеславие. Вера – это миф, и убеждения переменчивы, как туман на пляже, мысли пропадают, слова, будучи произнесены, гибнут. И память о вчерашнем – такой же призрак, как и надежда на завтрашнее».
Это как бы манифест модернизма, голос эпохи распадающихся империй, почвы, уходящей из-под ног. Он печален, но честен. Вот только не каждая империя обрела такой голос в час своего распада, и не каждая прислушивается к чужому.
