Сегодня мы читаем меньше, чем вчера. Эта мысль постепенно становится общим местом.
Калеб Крейн, чей замечательной статье в журнале New Yorker я здесь просто не в состоянии уделить должное внимание, приводит удручающие статистические данные. В частности, в 1995 году средняя американская семья тратила на чтение 163 доллара в год, а через десять лет эта сумма составила лишь 126. Настоящую крутизну этого падения понимаешь, учитывая, что доллар за это время заметно подешевел, а книги, напротив, подорожали.
Освободившееся от чтения время занимает телевидение, компьютерные игры и интернет.
И такая беда – не только в Америке. Автор приводит для сравнения статистику по Нидерландам, стране, в адрес которой редко приходится слышать обвинения в массовом невежестве. Сегодня там дело обстоит примерно так же. Хуже всего, как легко угадать, обстоит дело со всеми видами художественной литературы.
Будь это очередная жалоба на упадок чтения, статья бы не стоила внимания – в последнее время эти жалобы уже стали целым отдельным жанром и ничего друг к другу не добавляют. Но Крейн интересен мнениями экспертов, к чьей помощи он прибегает. В частности, кое-кто не видит ничего неестественного в том, что интерес к чтению падает. Напротив, в самом чтении было много неестественного – с эволюционной точки зрения головной мозг развился вовсе не затем, чтобы производить и потреблять письменный вымысел.
Но есть более интересный социальный аспект. Беспрецедентный в истории человечества рывок развития, который начался с Реформации, а затем привел к Просвещению и промышленной революции, стартовал с изобретения Гутенбергом книгопечатания, когда доступ к информации стал массовым. Похоже, мы начинаем возвращаться в «догутенбергово» состояние, когда общество было разделено на читающую элиту и функционально неграмотное большинство. Причем элите не обязательно принадлежала власть – скорее, она эту власть обслуживала.
Читающие и нечитающие люди отличаются друг от друга чем-то более существенным, чем просто степень любви к печатному слову. Судя по ряду исследований, в мозгу начитанного человека происходит некоторый «перемонтаж» нейронных схем, и он совсем по-иному выстраивает ассоциации, чем его малограмотный соплеменник. Опыты, в том числе проведенные в бывшем СССР, показывают, что малограмотный, в частности, совсем иначе отвечает на обычные вопросы общепринятого теста на умственный коэффициент IQ. Не по глупости, а потому, что живет в другом мире.
Вот пример. Даны: молоток, пила, топор и бревно, исключите лишнее. Грамотный, привыкший мыслить абстрактно, исключит бревно, потому что оно не является инструментом. Представитель догутенбергова общества не в состоянии ничего исключить, потому что все это – полезные в хозяйстве вещи. А если настоять, то он исключит молоток, поскольку тот имеет меньше отношения к древесным работам.
Глядя на сетевые книжные магазины в США не скажешь, что книга приходит в упадок. Напротив, сегодня в лучших из них выбор куда шире, чем лет 20 назад, можно купить и такие издания, какие раньше было не сыскать за пределами Нью-Йорка или университетских городов. Но если статистика не лжет, а судя по всему нет, это лишь пример совершенствования целевого маркетинга, лучшее удовлетворения элитарного спроса. За стенами такого магазина спрос неуклонно снижается.
И у меня есть свои соображения насчет того, кто будет доминировать в грядущей элите грамотеев. По всем статистическим показателям женщины читают намного больше, чем мужчины.
