Глобальное потепление, эпидемия СПИДа, исламские экстремисты, курение сигарет, поедание жирной пищи сделали свое дело, и человечество перестало существовать. Что дальше? На этот вопрос пытается ответить Алан Вайсман в своей занимательной книжке «Мир без нас» [Alan Weisman The World Without Us, Martin’s Press].
Подготовился Вайсман к своему описанию безлюдного мира основательно: путешествовал, интервьюировал специалистов. Начал с инженеров в городском хозяйстве Нью-Йорка. «Ну, прежде всего, – сказали инженеры, – туннели метро заполнятся водой. На это понадобится всего два дня, если оставить насосные станции без присмотра». Остальные разрушения пойдут медленнее. Лет за двадцать под действием стихий повалятся, как прогнившие деревья, небоскребы. Лексингтон-авеню превратится в реку, протоку Ист-ривер.
Без присмотра все 441 ныне действующие в мире атомные электростанции превратятся в радиоактивное месиво, а все нефтеперерабатывающие предприятия – в огненные гейзеры. Но эти неприятные явления Земле придется потерпеть по ее (Земли) меркам не так уж долго – примерно сто тысяч лет. За это время состав атмосферы вернется к дочеловеческой норме. Коровы станут дикими животными, куры – дикими птицами, а морковь – диким растением. Асфальт мостовых и автомобильных паркингов растворится глубоко в почве лесов и степей.
А через миллион лет после исчезновения человечества? Если через миллион лет инопланетяне посетят Землю, найдут ли они какие-либо следы нашего пребывания на этой планете? О да! Им придется гадать о происхождении туннеля между европейским континентом и тем, что мы называем Англией. О странном содержимом банковских сейфов. О письменах на обелисках, охраняющих захоронения радиоактивных отходов.
Но прежде всего через миллион лет их озадачат миллионы пластиковых бутылок и мешков, плавающих в земных океанах, а на микроскопическом уровне – пластиковая крошка, которая уже сейчас в шесть раз превышает объем планктона в океане и совершает бесконечный круговорот сквозь организмы морских животных. Пластик не разлагается микроорганизмами, он практически вечен.
Ну, а от тех, кто запакостил планету этим добром, что-нибудь останется? Не исключено, что окаменелые человеческие останки сохранятся кое-где, только инопланетным палеонтологам будет нелегко отличить их от так же сохранившихся кукол Барби.
Алан Вайсман пишет, что увидел это будущее наяву, посетив запретную зону вокруг Чернобыля. Увидел и неожиданно для себя обнаружил там странную поэзию. Леса, где бродят радиоактивные лоси и олени, где по их следам крадутся радиоактивные рыси. Сквозь прозрачную маску защитного костюма глядя на чернобыльский саркофаг, он наблюдал чертящих воздух ласточек. «Хочется, чтобы они улетели отсюда как можно скорей и дальше, – пишет он, – но в то же время есть что-то завораживающее в том, что они остаются здесь. Это выглядит так нормально, словно бы апокалипсис оказался в конце концов не так уж страшен. Худшее произошло, но жизнь продолжается».
Поэзия поэзией, но автор спохватывается и напоминает нам, что исчезновение человечества практически невероятно. Подсчитано, что, если бы немыслимо смертельный вирус убил 99,99% людей на земле, потомство оставшейся 0,01%, т.е. примерно полумиллиона человек, расплодилось бы до нынешнего уровня народонаселения (около шести миллиардов) всего за пятьдесят тысяч лет.
Тотальной экстерминации человечества можно было бы достичь и без помощи ужасного вируса и тому подобных гадостей. Вайсман интервьюирует для своей книги некоего Леса Найта, основателя движения за добровольное уничтожение человечества. Найт и его последователи не пропагандируют самоубийство. Нет, просто тотальный отказ от размножения. «Как решительно стала бы улучшаться жизнь на Земле по мере уменьшения числа людей, – мечтательно говорит Найт. – Ни тебе борьбы за ресурсы, ни войн. Последние люди мирно наблюдали бы последние закаты, зная, что оставляют планету почти такой же, какой она предстала Адаму и Еве».
И вот в этой фантазии есть рациональное зерно. Вовсе не нужно отказываться от продолжения рода. Просто не нужно плодиться, как кролики. Если бы каждая супружеская пара ограничилась только одним ребенком, то уже к концу этого столетия население Земли уменьшилось бы до 1,6 миллиарда, т.е. уровня XIX века. И, учитывая достижения науки и медицины, как славно было бы жить на такой не перенаселенной Земле, где всем бы всего было вдоволь.
