Карл Маркс сказал: «Тот, кто владеет Берлином, владеет Германией. Тот, кто владеет Германией, распоряжается в Европе». Думаю, однако, что не слепая вера во все изреченное Марксом, а забота о следующем этапе расширения своей власти руководила Сталиным в 1945 году, когда он приказал своим маршалам во что бы то ни стало опередить западных союзников и захватить германскую столицу.
В январе сорок пятого на Германию с востока наступали Второй Белорусский фронт под командованием Рокоссовского – через Восточную Пруссию, Первый Белорусский Жукова – по центральному направлению, через центральную Польшу, а южнее, через Силезию, – Первый Украинский Конева. К этому моменту Красная армия превосходила противостоящие ей силы в одиннадцать раз численностью пехоты, в семь раз по количеству танков и в двадцать раз по числу самолетов и в артиллерийской мощи.
Начальник генштаба вермахта Гейнц Гудериан просил у Гитлера разрешения перебросить на восток несколько дивизий с западного фронта, но фюрер к этому времени уже смутно соображал и не доверял своим генералам. На укрепление восточного фронта были мобилизованы люди пожилого возраста и подростки из гитлерюгенд. Этим паренькам, выдрессированным в фанатичной преданности фюреру, выдали по велосипеду и по два противотанковых фаустпатрона. В общем-то они были камикадзе. И в какой-то мере они свою задачу выполнили – подбили некоторое количество советских танков. Но исход войны был предрешен. Неясным оставалось только, кто возьмет Берлин и какою ценой.
Энтони Бивор признан лучшим историком Второй Мировой войны. Его книга о Сталинградской битве переведена на восемнадцать языков и отмечена престижными премиями. Она считается образцовой с точки зрения широты использования документальных источников, объективности анализа и ясности изложения. «1945-й: падение Берлина» [Anthony Beevor The Fall of Berlin 1945, Penguin] является ее продолжением.
Главное достоинство истории, которую пишет Бивор, – в том, что она многопланова. Историк анализирует стратегию полководцев, но война для него – это не «Die erste Kolonne marschiert… Die zweite Kolonne marschiert…», но и политика воюющих государств, и умонастроение тех, кто живет и умирает на войне.
Что касается политической игры, развязавшейся в последние месяцы войны вокруг Берлина, то в ней столкнулись три стороны (если не считать, конечно, обреченных правителей Третьего Рейха). Сталин и Черчилль стремились перехватить друг у друга Берлин в уже начавшейся борьбе за послевоенное господство в Европе. Однако у командующего войсками союзников американского генерала Эйзенхауэра была другая забота: как можно скорее и с наименьшими потерями закончить европейскую войну и переключиться на разгром Японии. Для этого ему был нужен не конфликт, а продолжение союза с русскими. Пусть они берут Берлин.
На счету у маршала Жукова были блестящие победы в таких решающих битвах Великой Отечественной войны, как оборона Москвы, разгром немцев под Сталинградом, прорыв ленинградской блокады. Но он также был ответствен за проваленную «Операцию Марс» в сорок втором, когда погибло по разным подсчетам от 200 до 400 тысяч советских солдат и офицеров.
Взятие Берлина, пишет Бивор, «безусловно не было звездным часом Жукова». Чтобы войти в Берлин, его войска должны были преодолеть Зееловские высоты, где находились наиболее укрепленные позиции немцев. Жуков начал с беспрецедентной по массированности огня артподготовки, которая, однако, не причинила особого вреда хорошо укрытому противнику, но превратила пропитанную весенней водой почву в почти непроходимое для танков и самоходной артиллерии болото. Из-за стремления опередить Рокоссовского и Конева на пути в Берлин операция была недостаточно спланирована, и сплошь и рядом артиллерия и авиация били по своим. В результате Жуков прорвался первым к Берлину, но ценой еще тридцати тысяч жизней русских солдат и офицеров. Немцев на Зееловских высотах погибло почти в три раза меньше – и это при подавляющем превосходстве Красной Армии в живой силе и технике.
Бивор сильно описывает последние дни Берлина. Последние отряды СС, вместо того чтобы сражаться с противником, рыскали по городу и, заметив белый флаг, вывешенный на доме, выволакивали жильцов на улицу и тут же расстреливали. Между тем Гитлер с Евой Браун покончили с собой, и их трупы были, согласно инструкции, облиты бензином и подожжены. Один из охранников Гитлера, сильно пьяный, позвонил по еще действующему внутреннему телефону приятелю: «Хочешь поглядеть, как шеф горит? Приходи».
Поведение советских солдат в поверженном Берлине для Бивора – это смесь подлинного героизма и средневекового погрома. Грабили всех подряд и как-то мелочно: отнимали ручные часы, одежду. На одной из фотографий красноармеец отнимает у немки дамский велосипед – он тянет к себе, она к себе.
Самая гнусная часть этой истории – волна изнасилований. В Берлине было изнасиловано, иногда садистически, советскими солдатами примерно сто тысяч женщин и девочек. Когда группа женщин пришла к советскому коменданту с просьбой о защите, славный предшественник полковника Буданова посмеялся: «С вас не убудет, а солдаты у нас здоровые, венерическими не болеют». Последнее, как вскоре выяснили берлинские врачи, оказалось неверным.
На грабежи и насилия смотрели сквозь пальцы, а вот тех, кто думал, что кровь, пролитая за отечество, позволяет им хотя бы высказываться откровенно, ждала беда. В победном году резко возросла активность карательных органов в советской армии. Дальновидный товарищ Сталин уже думал о будущем. Более 135 тысяч человек из числа победителей были осуждены в сорок пятом военными трибуналами за «антисоветские разговоры». Как писал поэт: «Смело входили в чужие столицы, но возвращались в страхе в свою».
