Имя Александра Николаевича Скрябина, выдающегося русского композитора, пианиста, педагога, одного из крупнейших мастеров музыкальной культуры конца XIX - начала XX веков известно во всем мире. Сейчас это имя стоит в названии благотворительного фонда Scriabin foundation, который работает в Вашингтоне последние три года. Глава этого фонда, Раиса Скрябина, внучатая племянница композитора, любезно согласилась дать интервью Русской службе «Голоса Америки».
Сергей Москалев: Раиса, пожалуйста, несколько слов о себе, об истории вашей семьи в Америке?
Раиса Скрябина: Мои родители родом из Ленинграда. Они пережили в свое время блокаду, а я родилась уже не в России, а в Германии, в 1950 году. Потом все мы переехали в Америку и жили в Нью-Йорке. Мой отец стал врачом-фармакологом, а мать была довольно известной художницей. Я говорю по-русски, более ли менее, только потому, что у меня была очень строгая бабушка. Она родом из Томска, где когда-то преподавала русский язык, и в детстве меня заставляла говорить по-русски. Потом я училась в Корнельском университете на факультете русской литературы. Хотела стать дипломатом, работая с Советским Союзом, или профессором русской литературы, русской культуры. Но ни то, ни другое как- то не получилось.
Я начала свою карьеру, участвуя в подготовке договора между США и СССР по охране природы. Это был 1975 год. Потом работала в Швейцарии, в Международном союзе охраны природы, я там заведовала пресс-службой, затем перешла в Агентство по международному развитию США, тоже в пресс-службу. Была консультантом по коммуникации и здравоохранению в различных организациях, таких как Всемирный банк, ЮНИСЕФ, университет Джонса Хопкинса. А сейчас я сотрудничаю с телеканалом Link TV - он вещает в Штатах на американскую аудиторию. Мы показываем лучшие документальные фильмы, не только американские. В сетке вещания, конечно же, и международные новости, и культурные программы, то есть все, что дает возможность расширить представление и понимание американцами культуры других стран и народов.
С.М.: Как и почему возникла у вас идея организации фонда?
Р.С.: Я очень часто ездила в Россию по работе и, конечно, не раз посещала музей Скрябина, ведь я прихожусь Александру Николаевичу внучатой племянницей. Мне было очень интересно бывать там. Я знакомилась с работой музея, и однажды меня попросили помочь устроить стипендии для молодых русских музыкантов. Сначала я платила эти стипендии сама, а потом решила создать фонд. Дело в том, что под эгидой фонда есть возможность проводить различные мероприятия, устраивать концерты и вырученные средства передавать музею.
С.М.: То есть, одна из задач Скрябинского фонда - помощь музею?
Р.С.: Да. Потом, поскольку я работала в области здравоохранения, я познакомилась с проблемой заражения ВИЧ в России среди детей. Мы начали помогать республиканской больнице инфекционных болезней в Петербурге, пересылали туда деньги, которые зарабатывали концертами, через Российско-американскую организацию в Нью-Йорке – «Фонд помощи русским детям». Так же мы помогаем детскому дому имени Оболенского в Калуге.
С.М.: Князя Оболенского, Алексея Николаевича?
Р.С.: Да-да. Там, если не ошибаюсь, 180 детей. Летом я поеду в Калугу и познакомлюсь с ними. Мы устраиваем балы для поддержки этого дома.
С.М.: Расскажите поподробней, как это проходит.
Р.С.: Мы с княгиней Оболенской устраиваем ежегодно чай в резиденции Российского посла в Вашингтоне. Это то, что по-французски называется Thé dansant, то есть, приглашенные собираются на чаепитие, слушают концерт и потом танцуют. В январе мы устраивали традиционный зимний Русский бал в Вашингтоне в помощь детскому дому.
С.М. Я знаю, вы провели в Вашингтоне своего рода фестиваль, на который приглашали музыкантов из России.
Р.С.: Да, мы устроили концерт, опять же в Российском посольстве, и пригласили двух чудесных молодых музыкантов из России, они стипендиаты конкурса имени Скрябина. Вечер был его посвящен музыке. Я пригласила также молодого итальянского пианиста, который готовил дипломную работу по Скрябину, он тоже выступил.
С.М.: Говорят, музыка Скрябина достаточно известна и популярна в США. Так ли это?
Р.С.: Ну, с одной стороны, да - среди музыкантов и людей, которые, действительно, любят музыку. Все они более ли менее хорошо знают Скрябина. Но если спросить среднего американца, он вряд ли вам скажет, кто такой Скрябин. Когда я называю свою фамилию, они полагают, что я итальянка – для них звучит как-то по-итальянски …
С.М.: Как вы считаете, почему в Америке такое количество благотворительных организаций?
Р.С.: Думаю, по двум причинам. У нас есть юридическая база, и это конечно очень помогает. А потом, эта деятельность внедрена в мораль народа. У нас существуют индивидуальные фонды, семейные фонды, корпорации имеют свои фонды. Таким образом, с одной стороны, это позволяет реализовать идею помощи - очень важно помогать людям, и, если есть средства, это просто обязанность человека что-то сделать для других. А, с другой стороны, работает экономический закон, потому что мы можем списывать с налогов то, что жертвуем на благотворительную работу. Многие этим пользуются.
С.М.: Что бы вы хотели пожелать своему фонду? Какие планы у вас в этом году?
Р.С: В этом году мы опять только что устроили чай в резиденции российского посла в помощь детскому дому князя Оболенского. Но такие мероприятия, как чай или бал, дают всего несколько тысяч долларов – совсем немного, и их трудно проводить каждый год. Сейчас мы стараемся устроить дарственный фонд (по-английски Endowment), средства которого инвестируются в акции и ценные бумаги, а доходы с этого - 5% - мы будем передавать ежегодно в этот детский дом. Таким образом, сохраняя основной капитал, мы сможем содержать сирот, ну хотя бы частично, много лет. И тогда не важно, устраиваем мы балы или нет, – деньги будут. Это - эксперимент.
С.М.: Вы хотите опробовать новый финансовый механизм?
Р.С.: Совершенно верно. Мы никогда не пробовали им воспользоваться, но я знаю, многие организации это делают, и мы тоже постараемся.
С.М.: Желаем вам удачи!
