Недавно я упоминал уже фильм Мела Гибсона «Страсти Христовы». Oн построен на буквалистском прочтении Евангелия, на попытке воссоздать события, начавшие нашу эру, точно «как оно было на самом деле». На мой взгляд, это – антирелигиозная идея. Перевод сакрального текста – в живопись, художественную литературу, кино – есть десакрализация, превращение тайны в более или менее занимательную историю или картинку.
Иное дело – откликаться на Священное писание. Стихи Пастернака или роман Булгакова, или мюзикл «Иисус Христос суперзвезда», или фильм Мартина Скорсезе по роману Казантакиса имеют культурную и, возможно, религиозную ценность. Художники Ренессанса, когда они изображали библейские сцены в современных им костюмах и интерьерах, были правы, а попытки, опираясь на данные современной автору археологии и истории, реконструировать мистерию как историческую реальность всегда приводят к жалким результатам. Про одно произведение русской живописи такого рода Достоевский говорил: «Картина художника Ге».
Фильм Мела Гибсона – не единственная «картина художника Ге» на нынешнем масс-культурном рынке. Колоссальным успехом пользуется роман Тима Лахейя и Джерри Дженкинса «Явление во славе» [Tim LaHaye, Jerry B. Jenkins Glorious Appearing, Tyndale Publ.]. Там описывается второе пришествие. Иисус Христос появляется из облака на белом коне и «убежденность полыхает, как пламя, в Его глазах». От Его слов миллионы маловеров буквально разлетаются на куски. «Мужчины, женщины, солдаты и лошади, – пишут Лахейя и Дженкинс, – казалось, взрывались на месте». И объясняют, так сказать, технологию этого уничтожения: «Как бы слова Господа перенагревали их кровь, заставляя ее взрывать им вены и кожу». На этом наши визионеры не останавливаются: «Как они [неверующие, грешники] ни сопротивлялись, их плоть расползалась, глаза таяли и языки распадались».
Рыночный успех «Явления во славе» и всей серии апокалиптических триллеров, в которую входит этот роман, симптоматичен, В течение более полувека основными христианскими деноминациями и массовой культурой в Америке культивировался образ исключительно кроткого Христа. «Дама с бородой», – фыркали иные суровые проповедники, но они оставались в меньшинстве. В последние годы наблюдается подъем более воинственного, фундаменталистского христианства. События 11 сентября 2001 года подлили масла в огонь американских хилиастов. «Последняя битва наступила!» – гремят они с своих амвонов.
Вся серия романов Лахейя и Дженкинса называется «Оставленные позади» [The Left Behind]. В первом романе описан момент, когда все «заново рожденные» христиане призваны и возносятся на небо. Тех же, кто остался на земле, ожидают события, несколько напоминающие старую «Повесть об Антихристе» Владимира Соловьева, только более привязанные к политической реальности наших дней. Антихрист при помощи Организации Объединенных Наций создает всемирное правительство, вводит единую всемирную денежную систему и устанавливает единую всемирную религию. Новую столицу мира этот царь тьмы и нечистый дух глобализма устанавливает в Вавилоне. Согласно Лахейю и Дженкинсу, древний Вавилон – это сегодняшний Багдад.
В одном фильме Бунюэля (не помню, в каком именно, они все мне очень нравятся, но все сливаются в памяти в один) есть такая сцена. Епископ заночевал в придорожной гостинице. Старушка-хозяйка, проводив священнослужителя в отведенную ему комнату, просит ее выслушать. «Падре, – говорит она, – я не люблю Христа». Замечательна реакция старого епископа. Он не разгневан, не удручен. Он удивлен. «Почему? – спрашивает он с удивлением. – Это ведь такой добрый бог!»
Эта поучительная сценка подсказывает нам и обратную логику: те, кто верит в воинственного и жестокого бога, не любят Христа.
