«Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…» Роковых минут на моей памяти было достаточно (лучше бы поменьше!), и одной из них была та, когда в хмурый день 4 ноября 1956 года я услышал, как по радио заиграли позывные Москвы, и затем диктор своим внушительным государственным баритоном сообщил, что советские танки входят в Будапешт. Т.е. было сказано, что войска стран участниц Варшавского договора идут на помощь трудящимся Венгрии или что-то в этом роде. Но смысл сказанного был ясен и мне, девятнадцатилетнему: венгерское восстание давят советскими танками.
К пятидесятилетию этого события прошлой осенью появилось много статей и несколько книг, и поведение советского правительства объяснялось в них более или менее одинаково - закостенелым бюрократическим мышлением, привычкой чуть что прибегать к репрессиям. Да, собственно, и мы все так думали и пятьдесят лет назад, и позже. Но из книги Виктора Себестьена «Двенадцать дней: история венгерской революции 1956 года» выясняется, что так-то оно так, да не совсем так.
Себестьен основательно поработал в недавно открытых советских архивах и выяснил, что в Кремле довoльно трезво понимали, что происходит в Венгрии и чем это грозит Советскому Союзу. Понимали, что их венгерские марионетки некомпетентны, ненавидимы всем народом и могут втянуть Красную армию в моральную западню. «Под руководством Матиаса Ракоши венгерская экономика пришла в ужасающее состояние, недовольство населения росло, тюрьмы были переполнены, суды выносили неоправданно жестокие приговоры и культ личности Ракоши становился все более и более смехотворным», - пишет Себестьен.
Все это, пишет он, в Кремле было известно уже за три года до венгерскoго восстания. Вскоре после смерти Сталина, в 1953 году, венгерские сатрапы были вызваны «на ковер». В Москве им было недвусмысленно сказано, что они позорят коммунизм. Никто иной, как Лаврентий Павлович Берия, резко раскритиковал злоупотребления в венгерских органах госбезопасности, а Георгий Максимилианович Маленков на том совещании говорил: «С нашей стороны, мы все глубоко озабочены вашим командным стилем руководства и произволом. Это привело к бесчисленным ошибкам и преступлениям и поставило Венгрию на край катастрофы».
В 1955 году советские войска были выведены из соседней с Венгрией Австрии, но вместо того, чтобы мирно распустить созданную Сталиным империю, угнетавшую все входившие в ее состав народы и ставшую тяжким экономическим и политическим бременем для российского народа, Кремль попытался ее модифицировать. Был создан Варшавский договор, членом которого сделали и Венгрию. И злодей Берия, и приложивший руку к его преступлениям, а затем предавший его Маленков, и устранивший Маленкова Хрущев, у которого тоже рыльце было в сталинском пуху, были в достаточной степени реалистами, чтобы оценить положение в Венгрии (да и в собственной стране), но был психологический барьер перешагнуть, через который они не могли. Как ни разоблачал Хрущев Сталина в том же 1956 году, но он и помыслить не мог отдать, отпустить на волю то, что стяжал «отец народов».
Не слишком благородную роль сыграл в ноябрьские дни 1956 года и Запад. Себестьен цитирует Ричарда Никсона, бывшего тогда вице-президентом США: «С точки зрения интересов Соединенных Штатов, это будет не так уж плохо, если советский бронированный кулак опять обрушится на советский блок». Это было логично с позиций так называемой «реальной политики». Третью мировую войну затевать никто не хочет, так пусть советы еще больше увязнут в трясине своего империализма. И как «реальный политик» Никсон оказался прав: оккупация Венгрии стала одним из факторов падения СССР тридцать три года спустя. Беда только в том, что «реальная политика» оборачивается реально загубленными жизнями целого поколения.
