Время от времени американская политическая мысль производит на свет трактаты, в которых противоречивые, запутанные проблемы современности представлены так ясно, так в фокусе, объяснены такой стройной теорией, что все последующие дискуссии танцуют от них, как от печки. Такой в 1947 году была знаменитая статья Джорджа Кеннана, объяснявшая расклад сил в «холодной войне» и задачи «политики сдерживания». А в конце «холодной войны» такую же роль сыграли «Конец истории» Френсиса Фукуямы (1989) и «Столкновение цивилизаций» Сэмюэла Хантингтона (1993). Не так давно к ним присоединилась книга Роберта Кагана под названием «О райском саде и мощи: Америка, Европа и новый мировой порядок» [Robert Kagan Of Paradise and Power: America and Europe in the New World Order, Knopf].
Основной тезис Кагана прост: существует фундаментальное различие между Америкой и Европой, и разрыв этот увеличивается и будет увеличиваться по мере того, как Америка наращивает свою беспрецедентную военную мощь, а Европа все более сводит свою на нет, переориентируется на дипломатию и международные экономические связи. «Вот почему по важнейшим стратегическим вопросам, – начинает свою книгу Каган, – сегодняшние американцы и европейцы понимают друг друга все меньше и меньше, словно американцы живут на Марсе, а европейцы на Венере». Было бы ошибкой, говорит этот ветеран и теоретик американской дипломатии, объяснять все более зияющий разрыв тем, кто нынче сидит в Белом Доме. Кто бы там ни сидел – демократ или республиканец, ястреб или голубь, – мы имеем дело с далеко зашедшим историческим процессом.
Теперь, в свете действительно лобового столкновения ряда европейских правительств и Вашингтона по иракскому вопросу, эссе Кагана выглядит пророческим. Но у него было достаточно материала для выводов и до войны в Ираке. Не поверхностные, а принципиальные расхождения между американским и европейскими правительствами выявились по поводу ситуации на Балканах, охраны окружающей среды, смертной казни, биоинженерии в сельском хозяйстве, межконтинентальных баллистических ракет, международного суда и Организации Объединенных Наций. Саддам – лишь одна из этих проблем. В СМИ и в массовом сознании эти расхождения стали оформляться в стереотипы: европейцы считают американцев грубыми, драчливыми ковбоями, американцы европейцев – выдохшимися и разложившимися слабаками.
Естественно, Роберт Каган не одобряет такую примитивную риторику, но он предлагает простое объяснение, почему она стала неизбежной. Трансатлантический союз потерял свое значение после краха Советского Союза. Единый фронт против угрозы советской агрессии уже не нужен, и вот фундаментальные различия между интересами Соединенных Штатов и европейских государств, различия, уходящие корнями в историю, вылезли наружу. Европа устала от многовековых войн. Постсоветский мир, с точки зрения европейцев, будет мирным. Его безопасность будет скреплена наднациональными институтами. Залог этого блестящего будущего, этого райского сада, – Европейский Союз («европейский парадиз», как не без иронии называет его Каган). Применение силы в отношениях между европейскими государствами исключено. Почему бы не распространить эти ангельские отношения и на весь мир?
У Соединенных Штатов – другая история и другая современность, которые диктуют им иную глобальную политику. Если европейские демократии и экономическое благополучие Европы в недавнем историческом прошлом подвергались смертельному риску и были спасены Соединенными Штатами, то Америка с самого начала была и за два с лишним века только упрочилась как несокрушимая демократия, и достигла беспрецедентной в истории экономической мощи. У Америки, как это доказало 11 сентября, есть смертельные враги в мире, и у нее достаточно мощи, чтобы этих врагов сокрушить. Договориться с саддамами, талибанами и прочими чучхе, кооптировать их в гармонический мировой порядок невозможно. Они понимают только язык силы. Вот уже вслед за ликвидацией этих тиранических режимов можно оказать освобожденным народам экономическую помощь, помочь им присоединиться к миру либеральной демократии, к глобальной экономической системе.
Есть определенная ирония, отмечает Каган, в том, что на протяжении десятилетий советская внешняя политика пыталась вбить клин между Америкой и ее европейскими союзниками, но произошло это именно в результате распада Советского Союза. Теперь, когда нет империи СССР, нет и нужды в едином «Западе». «Наличие исламского фундаментализма… может еще заставить европейцев и американцев объединиться для совместной обороны, но оно уже не способно объединить Запад в монолитное целое, как это было перед лицом советской коммунистической угрозы», – пишет Каган.
Свои самые ядовитые сравнения Каган приберег как раз для комментариев по вопросу совместного, американо-европейского ответа на угрозу исламского экстремизма. Америка вкладывает в эту борьбу огромные средства и жертвует жизнью своих солдат, тогда как Европа готовится загребать жар чужими руками (надо напомнить, что под Европой американские публицисты имеют в виду обычно лишь континентальную Европу: Англия считается как бы сама по себе, атлантическое государство). Американцы кухарят, европейцы говорят: «Ладно, мы потом помоем посуду».
И эти колкости, и серьезные тезисы Роберта Кагана можно оспаривать, но точки над i он, надо признать, ставить умеет.
