Восьмого декабря исполняется 15 лет с момента подписания президентами России и Украины и председателем Верховного Совета Беларуси документа, известного, как Беловежские соглашения. Тем самым было узаконено упразднение Советского Союза.
В эти дни многие политики подводят итоги прошедших 15 лет, и рассуждают, был ли у СССР шанс сохраниться. Этот вопрос обсуждает сегодня в интервью Русской службе «Голоса Америки» член Совета по внешней и оборонной политике Российской Федерации, президент фонда «Республика» Сергей Цыпляев. В 90-е годы он был полномочным представителем Бориса Ельцина по Санкт-Петербургу.
Сергей Цыпляев: В 1991 году, к моменту подписания Беловежских соглашений, распад СССР был уже свершившимся фактом. По существу эти соглашения были констатацией, а не принятием принципиального политического решения. Я в тот момент был народным депутатом СССР, членом Верховного Совета СССР.
Путч до основания потряс уже слабую постройку Советского Союза. По существу, именно это событие убедило всех граждан других республик, и в первую очередь элиты этих стран, что надо бежать. Вот после этого путча собрался заново сформированный Верховный Совет СССР. И в течение месяца мы не начинали работу – ждали Украину. Украинская делегация не приезжала. И в начале декабря был проведен референдум на Украине, который фактически подавляющим большинством высказался за независимость Украины. Если вспомнить выступление Бориса Николаевича Ельцина по телевизору тогда, он сказал четко и ясно, что Советский Союз без Украины невозможен. Я под этим подпишусь и соглашусь. Союз России с республиками Средней Азии – это не то, за что мы должны бороться, к чему мы должны стремиться. И после этого все было ясно: Советский Союз обречен. Оставался только один шаг – зафиксировать это на бумаге, что и было сделано в Беловежских соглашениях. И была предложена схема цивилизованного развода под названием СНГ.
А в целом можно сказать, что если государство крепко построено, оно не разваливается. Попробуйте развалить Соединенные Штаты Америки! Мы в Советском Союзе предпринимали невероятные усилия это сделать, потратили колоссальные деньги – ничего из этого не получилось. И любого, кто попробует это сделать, довольно быстро собственные граждане приведут в соответствующее место.
В нашей ситуации объем противоречий между республиками накопился такой, что структура в один момент развалилась да рассыпалась. И теперь надо думать, почему и что было сделано не так и неправильно за предыдущие семьдесят, двести, триста лет, что получилось так, как получилось.
А тот, кто считает, что судьба государства решилась, когда четыре человека собрались и поставили подписи, – это очень наивный человек. Эти глубинные процессы происходят даже помимо воли руководителей. Они в тот момент просто оказались в бурном потоке, пытаясь им как-то управлять и как-то вводить его в нормальное, спокойное русло, а не в кровавое русло а ля Югославия.
Анна Плотникова: В последние годы много говорят об интеграционных процессах на постсоветском пространстве. Даже высказываются предположения, что Владимир Путин хочет возродить Советский Союз, может быть, несколько в иных границах и под другим названием. На ваш взгляд, насколько серьезны эти интеграционные процессы?
С.Ц.: Такие интеграционные процессы могут жить, если в них есть серьезная духовная, культурная потребность и, собственно, тяга людей к объединению – это раз. Второе – если в этом есть экономическая выгода. Ну и третье – если соответствующие элиты ведут себя подобающим образом, а не умудряются переругаться на каждом квадратном сантиметре.
Я пока не вижу никаких серьезных интеграционных процессов, о которых можно было бы говорить. Мы довольно долго пытаемся договориться с Беларусью об объединении, но это объединение пока виртуальное и дает г-ну Лукашенко дешевые газ и нефть. Как только эти дешевые газ и нефть исчезнут, я очень сильно подозреваю, что виртуальное объединение превратится в виртуальное разъединение, а потом не только виртуальное, но и реальное. Вот даже этот проект пока не может дойти до своей логической точки, до какого-то интеграционного старта.
В целом, что касается интеграционных проектов, прежде всего России, российской элите и гражданам предстоит сделать невероятное усилие над собой и начать учиться строить любые интеграционные проекты с признания равноправия участников. До тех пор, пока мы хотим строить проекты под нашим обязательным и безусловным руководством, я думаю, что эти проекты будут разбегаться. И признаком этого как раз и является та картина, которой мы достигли в последние годы: если пойти по западной границе, то (за исключением Беларуси, которая «дозревает») у нас одни недружественные государства почему-то оказались по кругу. И это очень огорчает и настораживает, потому что с соседями-то жить надо, и деваться от этого некуда.
А если у нас создалось такое, скажем мягко, недружественное окружение, то интегрироваться тогда придется только с дальними соседями, переписываясь по почте и посылая друг другу посылки, с рассказами о том, как мы друг друга любим, – пока друг друга не видим и не общаемся и не контактируем.
