Был такой устойчивый литературный прием в русской, а еще раньше западноевропейской литературе – рaсписывать ужасы турецкой деспотии, намекая на безобразия в собственной стране. Кажется, последний раз это мелькнуло в шестидесятые годы у Булата Окуджавы в стихотворении, из осторожности названном «Старинная студенческая песня»: «Пока безумный наш султан сулит дорогу нам к острогу, возьмемся за руки, друзья…» и т.д. Турция была символом жестокого попирания человеческих прав и достоинства. Исподволь, с эзоповским подмигиванием сделанное сравнение России с Турцией было острой критикой российской политической системы.
В XX столетии ситуация вывернулась наизнанку. В Турции установилась какая ни на есть, но демократия, обеспечивавшая какую ни на есть, но свободу слова, тогда как в коммунистической России свободу слова зашили в мешок и утопили живьем, как надоевшую жену из султанского гарема.
Присуждение Нобелевской премии по литературе турку Орхану Памуку и реакция на это событие в Турции заставляет продолжить сравнение. Присуждение Нобелевской премии Ивану Бунину в 1933 году и Борису Пастернаку в 1958-м было встречено в СССР визгливой пропагандистской истерикой. В 1987 году, когда Советский Союз уже агонизировал (эта агония называлась «перестройкой»), Нобелевскую премию, полученную Иосифом Бродским, уж совсем нелепо пытались замолчать. От объявления Нобелевского комитета 21 октября до первого упоминания об этом в советской печати прошло две с половиной недели.
Нынешнее турецкое правительство произвело какие-то поздравительные звуки по адресу Орхана Памука, хотя совсем недавно пыталось посадить его за решетку за туркофобию. Туркофобия выражалась в том, что Памук, в отличие от большинства своих соотечественников, признает исторический факт массового уничтожения армян турками в годы Первой мировой войны, а также курдов в наше время. Турции, однако, очень хочется вступить в Европейский Союз, куда страну, где писателей сажают в тюрьму за высказывания, не примут. Поэтому Памука в конце концов оставили в покое. Между тем именно наличие такого писателя, как Орхан Памук, и способно подтвердить претензии Турции на европейскость.
Памук, чьи романы вписываются в «стамбульский текст» турецкой литературы, в то же время принадлежит к мощной традиции европейского модернизма. Он оригинален, но вряд ли стал бы таким писателем, каким стал, без плодотворногo влияния Пруста и Томаса Манна. В отличие от предшествующего мусульманского нобелиста, недавно скончавшегося египтянина Махфуза, чьи сочинения, видимо, доступны только соотечественникам (я и первого тома «Каирской трилогии» одолеть не смог), Памук пишет прозу, которая говорит на языке понятных внешнему миру чувств и мыслей.
Последний роман Памука «Снег», действие которого развивается не в Стамбуле, а в отдаленной северо-восточной провинции Карс, неожиданно созвучен мотивам русской классической литературы. Дело даже не в откровенно «достоевских» элементах, – студенты и террористы, расследование cepии самоубийств, горячечные разговоры о «прoклятых вопросах», – а в поэтической атмосфере романа: снег, метель, вторжение хаоса в жизнь города и в душу героя. Этот русский подтекст введен автором вполне осознанно. Главный герой «Снега» (кстати, «снег» по-турецки «кар», отсюда название провинции и города – Карсу) – молодой поэт, назвавшийся кратким псевдонимом Ка, как подсказывает читателю автор, – это второй поэт, посетивший Богом забытый Карс. Первым был 12-13 июня 1829 года Пушкин.
В «Снеге» при этом много актуальных для сегодняшней Турции тем – репрессии в Курдистане, этой турецкой Чечне, и ответный терроризм, подъем исламистской идеологии с ее религиозной эксклюзивностью, топорные ответные акции правительства и армии. Позиция Памука по отношению ко всем этим явлениям – терпимость, признание человечности и автономии любого другого, самоограничение. Как говорит он в другом месте: «Надо чтобы турки умерили немного свою туркость, а курды свой курдскость». Именно в ответ на эту мирную, гуманистическую проповедь Памука объявляли предателем и туркофобом. Когда корреспондент Би-би-си пытался интервьюировать людей на улицах Стамбула по поводу присуждения Памуку Нобелевской премии, многие плевались и разражались бранью в адрес писателя.
Так называемый Пулковский меридиан проходит через Петербург и Стамбул. Что-то, как видно, не в порядке с этим меридианом, если сразу же к востоку от него всякое честное высказывание талантливого писателя вызывает у части населения приступы идиотской ярости.
