Линки доступности

«Постоянный конфликт создается тем, что живешь не там, где родился и вырос»


Врач, поэт и эссеистом Андрей Грицман – бывший москвич, который переселился в США четверть века назад и теперь живет в штате Нью-Джерси возле Нью-Йорка. Андрей – специалист по диагностике рака, работает директором отдела патологии и лабораторной медицины Медицинского центра Северного Нью-Джерси. Его стихи и эссе публикуются в Америке, Европе, Израиле и России. Андрей Грицман также редактирует сетевой международный двуязычный журнал поэзии Interpoezia.

Владимир Фрумкин: Андрей, вы, наверно, единственный врач в Америке, который не только пишет стихи, но и широко публикуется, издает журнал, пишет эссе… Как вам удается совмещать эти два трудоемких вида деятельности?

Андрей Грицман: Я думаю, что просто в результате организации времени. Кроме того, я не делаю многих других вещей, которые другие люди делают. Но и это не сразу удалось. Понадобилось несколько лет, пока я установился в медицине. Тогда я был в состоянии анабиоза. Я читал стихи, читал книжки, но, конечно, сам ничего не писал. И такой, как сейчас, жизнью не жил. Но потом, когда немножко все установилось и я нашел какую-то свою нишу в жизни, тогда я стал писать по-русски, а в один прекрасный день – по-английски.

В.Ф.: Имеется ли между этими двумя занятиями гармония? Или же медицина для вас как жена, а поэзия – как любовница, к которой вы припадаете иногда в экстазе?

А.Г.: Нет, это не так. Медицина – это тоже моя жизнь. Я врач в третьем поколении, я вырос среди врачей. Мне нравится то, что я делаю. В медицине у меня есть свои амбиции. Просто мне повезло, я вырос с этим: отец был хирургом. При этом он же мне в детстве читал стихи. Мой отец был хорошо знаком со Слуцким, Самойловым, Межировым… Другое дело, что я, наверное, меньше успеваю, чем мог бы.

В.Ф.: Есть ли у вас взаимодействие между медициной и поэзией? Вы как онколог участвуете в человеческих трагедиях. И я хотел бы спросить: откликается ли это в ваших стихах?

А.Г.: Практически нет. Это для меня непересекающиеся вещи. Я не медицинский писатель. Единственное, что я иногда использую, – это мой профессиональный язык, то есть медицинскую терминологию. Причем в английских стихах больше, чем в русских: это потому, что многие медицинские термины – латинского происхождения, и в английском тексте они выглядят естественно.

В.Ф.: Вы пишете на двух языках. А ваше внутреннее состояние, когда вы пишете по-русски и по-английски, одинаковое или разное?

А.Г.: Примерно одинаковое. И на том, и на другом языке пишет один и тот же человек. Однажды, много-много лет назад, я почувствовал, что, живя здесь, я должен выражать свою здешнюю жизнь по-английски. Ведь это – другой мир, другая жизнь, и она не вполне укладывается в русский стих, в русский ритм языка. Физиология жизни американского пригорода особая, и она требует соответствующего выражения английским языком.

В.Ф.: Андрей, вы пишете в своем эссе: «Поэзия автономна и лишь использует обязательный эмоциональный конфликт художника с окружающим миром как питательную среду для кристаллизации подслушанного звука». То есть эмоциональный конфликт поэта с миром, по-вашему, обязателен. В чем же этот конфликт проявляется в вашем случае? Вы звучите как очень гармоничный человек. И если этот конфликт есть, то каким он был до отъезда из Москвы и каков он сейчас в Америке?

А.Г.: Ну, что касается моей гармоничности, то она весьма сомнительна, что могут подтвердить мои жены – бывшая и нынешняя. И если всерьез отвечать на ваш вопрос, то следует сказать, что здесь имеется несколько слоев, как минимум два. Я, наверно, по-другому бы писал, если бы я не уехал в Америку. На меня очень сильно повлиял отъезд из Москвы. Я отделился, отчуждился, одичал, и от этого у меня пошло что-то свое… Хотя у меня и в Москве были свои стихи, однако немного. Переезд в моем случае сыграл огромную роль. И это постоянное трение с окружающим миром, конечно, для меня тяжело, но это помогает. Это и есть конфликт. Он создается тем, что живешь не там, где родился и вырос. Что постоянно присутствует второй язык. И все это создает постоянное внутреннее напряжение, которое находит выход в стихах…

В.Ф.: Вот и прочитайте, пожалуйста, «под занавес» какое-нибудь свое стихотворение.

А.Г.:
Мне хотелось узнать почем треска
и хотелось узнать почему тоска.
А в ушах гудит: «Говорит Москва,
и в судьбе твоей не видать ни зги».
Так в тумане невидим нам мыс Трески.

Мне хотелось узнать почем коньяк,
а внутренний голос говорит: «Дурак,
пей коньяк, водяру ли, «Абсолют»,
вечерами, по барам ли, поутру,
все равно превратишься потом в золу».

Я ему отвечаю: «Ты сам дурак,
рыбой в небе летит судьба!
И я знаю, что выхода не найти,
так хоть с другом выпить нам по пути,
и, простившись, надеть пальто и уйти».

«Не уйдешь далеко через редкий лес,
где начало, там тебе и конец.
Так нечистая сила ведет в лесу,
словно нас по Садовому по кольцу,
и под ребра толкает носатый бес».

XS
SM
MD
LG