По следам очередной ежегодной пресс-конференции президента России Владимира Путина «Голос Америки» обсудил некоторые аспекты внешней политики Кремля с главным редактором Информационного агентства “Washington Profile” Александром Григорьевым.
Инна Озовская:
Давайте посмотрим на наиболее важные аспекты пресс-конференции президента Путина на внешнеполитической арене. Прежде всего, я хочу остановиться на двух моментах, которые наиболее важны для международного сообщества. Первое – это победа ХАМАСа на выборах в Палестинской автономии. Президент подчеркнул, что победа ХАМАСа является огромным ударом по Соединенным Штатам. Я подчеркиваю – по Соединенным Штатам, не по мировому сообществу, не по Израилю, не по перспективам мирного урегулирования на ближнем Востоке, а по политике Соединенных Штатов. И второе, что подчеркнул президент, это то, что Россия никогда не считала ХАМАС террористической организацией, в отличие от Соединенных Штатов и Европы. Как вы считаете, что стоит за этим заявлением, и как в этом плане будет развиваться мирный процесс на ближнем Востоке?
Александр Григорьев:
Ну, на самом деле, вероятно, за этим заявлением стоит политика России и видение ближневосточной проблемы лично Владимиром Путиным. Это правда, что Россия не признавала ХАМАС террористической организацией. Впрочем, я затрудняюсь сказать, какие организации она вообще считает террористическими, потому что в свободном доступе найти этот список весьма сложно. Он есть, о его наличии говорили, но на этом дело заканчивается. Если вы зайдете на сайт госдепартамента США или Европейского союза, то сможете достаточно легко найти перечень организаций, которые ЕС и США считают террористическими, у США этот список значительно больше. Россия всегда старалась строить отношения с различными палестинскими фракциями, не наклеивая на них этих ярлыков – террористическая, не террористическая. Поэтому, например, Соединенные Штаты долго считали Ясира Арафата террористом, несмотря на то, что у Советского Союза были с ним особые отношения. Это давняя традиция, которая, в конечном итоге, привела вот к этой самой фразе. К чему это может привести – неизвестно. Я затрудняюсь сказать, потому что, в принципе, позиция России на сегодняшний момент совпадает с позицией иных игроков в Четверке, только что мы слышали это в новостях. То есть, ХАМАС призывают отказаться от насилия, признать государство Израиль и каким-то образом стать более вменяемым. Пойдет ли на это ХАМАС, я не знаю.
И.О.:
Во втором вопросе мне кажется любопытным не то, что сказал президент Путин, а то, что он не сказал. Говоря об Иране, президент, практически, не коснулся ядерной проблемы, не коснулся возможности передачи ядерного досье Ирана в Совет безопасности, а лишь отметил, что Россия выступила с инициативой международной сети предприятий по обогащению урана, которая сможет удовлетворить потребности в мирном атоме многих стран, включая Иран. Какой вывод мы должны сделать из этого заявления?
А.Г.:
Если вы помните, Россия давно сделала это предложение Ирану, который сумрачно отнесся к ней – то он ее принимает, то не принимает, то какие-то детали вызывают его недовольство. Дело в том, что у Ирана есть определенный опыт: в 70 годы, еще до исламской революции, до прихода к власти Хомейни, правительство шаха заключило соглашение с Францией о создании такого центра по переработке урана. Иран вложил около миллиарда долларов в строительство на территории Франции, подчеркиваю, перерабатывающего центра, куда должны были завозить ядерное топливо из Ирана, перерабатывать и снабжать им иранские атомные электростанции. Потом произошла исламская революция, и этот проект умер. То есть, Иран не получил ни грамма урана из Франции, потратив, еще раз подчеркиваю, около миллиарда долларов. Естественно, у Тегерана есть определенные исторические ассоциации, и они весьма негативны. Нечто подобное предлагает Россия. Сказать, что российский проект безумен или не имеет права на жизнь – это неправда. Но у Ирана это вызывает определенную аллергию, потому что примерно на таком же шаге они обожглись. Есть и другой вопрос: если такие центры по переработке ядерного топлива будут собираться в России, то возникает слишком много вопросов, прежде всего – у экологов. Когда несколько лет назад Россия приняла изменения в законе и решила ввозить ядерные отходы на переработку, огромное количество экологических организаций забили тревогу. Потому что в России, извините, изношенная транспортная инфраструктура и террористы.
И.О.:
Что показалось вам наиболее примечательным в заявлениях президента об отношениях с ближним зарубежьем, в первую очередь – с Украиной и Беларусью?
А.Г.:
С Украиной очень интересно, что Владимир Путин похвалил Ющенко за честность. А с Беларусью – оказывается, Россия поддерживает не режим Лукашенко, а белорусский народ. Очень оптимистический подход ко всем этим сложным вопросам. Понятно, что Путин не мог сказать много в рамках пресс-конференции.
