Секретные службы России обвинили сотрудников британской дипломатической миссии в Москве в шпионской деятельности. И в этом скандале, как известно, оказались замешаны ряд российских правозащитных организаций, которые, как утверждают официальные государственные российские СМИ, принимали средства от этих людей – участников шпионского скандала. По просьбе Русской службы «Голоса Америки» ситуацию комментирует юридический советник Библиотеки Конгресса США, доктор юриспруденции Питер Рудик.
Инна Дубинская: Как вы думаете, Питер, что стоит за этими обвинениями, насколько они обоснованы и что будет следующим шагом в этом российском гамбите?
Питер Рудик: Сегодня рано говорить о том, что кому-либо предъявлены обвинения, поскольку презумпцию невиновности в России еще никто не отменял. И когда в российских масс-медиа раздаются слова о шпионаже, надо относиться к таким заявлениям гораздо более серьезно.
К тому же посмотрите, что инкриминируется этим организациям. Суммы, которые они получали, смехотворны. Они получали деньги через иностранные посольства – а как еще получать? Российские спецслужбы говорят о том, что там стоит подпись кого-то из сотрудников посольства. Естественно! Посольство выдавало им чек, выдавало платежное поручение, поэтому сотрудники посольства подписывались. Все это показывает незнание российскими специалистами процедуры выдачи иностранных грантов. Это очень сложная схема, в которой участвует множество людей. И принять решение о поддержке той или иной организации единолично практически невозможно.
К тому же сегодня в России сложилась такая ситуация, когда нового финансирования, кроме как иностранного, для неправительственных организаций найти практически невозможно. Очень многие организации, занимающиеся проблемами домашнего насилия, защиты прав заключенных, вынуждены существовать исключительно на иностранные деньги – те деньги, которые им хотят перекрыть новым законом о НПО.
И.Д.: Почему же тогда в России сегодня довольно широко распространено мнение, что многие НПО – особенно те, которые занимаются защитой прав человека, – это люди, связанные со шпионской деятельностью из-за границы?
П.Р.: Видимо, кое-кому необходимо оправдывать свое существование, и поэтому они вспоминают старый миф о том, что тот, кто работает с иностранцами, – враг Родины, подозрительный человек.
И.Д.: Как вы думаете, куда ведет такая официальная политика России, на что она направлена?
П.Р.: Судя по тем положениям, которые были оставлены в законе о НПО, можно говорить о том, что власти намеренно идут на нарушение собственного законодательства, на нарушение принципов, провозглашенных российской Конституцией. И мне кажется, что это совпадает с заявлениями в России и за границей об установлении авторитарного режима, и с тем, что говорил в интервью глава Конституционного Суда России Валерий Дмитриевич Зорькин, – о том, что суд может быть единственным механизмом, единственным институтом России, который может защитить демократию. И, мне кажется, действительно единственный механизм исправления этого закона – это оценка Конституционным Судом тех положений, которые были недавно приняты.
И.Д.: Пока обвинения в адрес неправительственных организаций прозвучали в СМИ. Официально ни судебного расследования, ни какого-либо слушания по этому делу не было проведено. Все это пока, так сказать, на уровне общественного мнения, на уровне слухов. Как вы считаете, достаточно ли этих оснований, чтобы власти приняли решение закрыть эти организации, не возобновить их право на существование? Или же все-таки, следуя духу и букве российского законодательства, будет начато официальное расследование – и тогда станут очевидны факты?
П.Р.: Нет, формально этого недостаточно. Но это очень хорошая возможность подготовить общественное мнение к тому, что ситуация с НПО изменилась. Они вместо уведомительного характера своего существования должны пройти разрешительную регистрацию, или перерегистрацию, если они уже существуют.
Вероятно, то, что делается сейчас, пролегает в курсе той политики, которая нацелена на прекращение деятельности этих организаций. Возможно, в будущем у них будут проблемы с перерегистрацией, или с регистрацией, если они будут создаваться заново. И когда общественные организации будут пытаться поднимать голос в свою защиту, общественное мнение будет настроено не в их пользу, будучи подготовлено такими медийными кампаниями.
И.Д.: Общественное мнение будет настроено не в их пользу… Но не пострадает ли сама общественность от того, что эти организации закроют?
П.Р.: Да, это абсолютно объективно и безусловно, потому что сегодня немногочисленные общественные организации – единственные защитники демократических изменений и преобразований, которые происходили в России в течение прежних лет.
И.Д.: Спасибо, Питер.
