Президент России Владимир Путин подписал закон «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации», который, как считают многие российские и западные политологи и правозащитники, нанесет сокрушительный удар по работе некоммерческих организаций в России.
«Голос Америки» обсуждает последствия этого закона с координатором программ Европы и Евразии в Комитете защиты журналистов Алексом Луписом и с президентом Центра развития демократии и прав человека в Москве Юрием Джибладзе
Инна Озовская:
Аналитики считают, что закон об НКО не только ударит по работе самих некоммерческих организаций, а и по гражданскому обществу в целом. Алекс, в разговоре со мной вы говорили, что одной из жертв закона об НКО станет пресса. Почему вы так считаете? Ведь пресса, как таковая, вообще в законе не упоминается.
Алекс Лупис:
Это может влиять на работу прессы, во-первых, потому, что государственный аппарат в России работает секретно, по-советски, не предоставляя журналистам доступа к информации о том, что чиновники делают. Так что журналисты должны полагаться на неправительственные организации, чтобы получать информацию о государственной коррупции или о нарушениях прав человека. И если сейчас неправительственным организациям работать в России будет тяжелее, это выльется в то, что журналисты будут получать меньше информации о работе государственных чиновников. А, кроме того, есть неправительственные организации, которые непосредственно поддерживают журналистов. Например, Фонд «Гласность». Или Центр экстремальной журналистики, который защищает журналистов. Есть организация «Интерньюс», которая обучает журналистов. И все эти организации иногда критикуют политику Кремля в отношении СМИ. А появление нового закона означает, что сейчас будет намного легче закрыть такие организации.
И.О.:
Закон был опубликован в тот момент, когда из Москвы уехала глава германского правительства, которая вместе с другими мировыми лидерами призывала президента Путина не подписывать этот закон. Считаете ли вы, что, подписав закон, Путин бросает вызов мировому сообществу.
А.Л.:
По-моему, то, что российские руководители не сразу сказали о подписании Путиным закона, свидетельствует о некомфортности положения, в котором они – и Путин, и начальник пресс-службы Кремля Алексей Громов оказались. Если бы они были уверены в правильности закона, они сразу сообщили бы о его подписании. Но они знают, что закон создан в советском стиле. Там запрещают разные виды деятельности, но запреты не вписываются в правовое поле. В результате этого теперь будет намного легче и прокурорам, и чиновниками в министерстве юстиции закрыть неправительственные организации, которые критикуют Кремль.
И.О.:
Тем не менее, как вы оцениваете сам факт того, что Путин подписал этот закон, несмотря на призывы западных лидеров и западных организаций?
А.Л.:
Каждое государство пытается балансировать между поддержанием своего хорошего имиджа в международном сообществе и западных СМИ и в глазах своих граждан. И то, что Путин решил этот закон подписать, несмотря на протесты российских и западных неправительственных организаций, указывает на страх и недоверие Кремля по отношению к российским гражданам. Кремль боится влияния неправительственных организаций на умонастроение российских граждан, на общественное мнение.
И.О.:
А как в этой ситуации будет работать ваш Комитет защиты журналистов и другие западные организации, поддерживающие развитие российских СМИ?
А.Л.:
Мы пробуем разные методы привлечения внимания общественного мнения в России и на Западе к нарушениям прав человека. Например, сейчас прокурор в Нижнем Новгороде ведет очень агрессивный судебный процесс против организации русско-чеченской дружбы, которая публикуют газету о Чечне и о нарушениях прав человека в Чечне. И я думаю, что это хороший пример агрессивности властей, которую мы опротестовываем.
И.О.:
Однако, как считают политологи, наибольшие последствия у нового закона будут в правозащитной деятельности. С нами на связи Юрий Джибладзе – президент московского Центра развития демократии и прав человека. Исполнительный директор правозащитного общества Лев Пономарев отметил, что после внесения поправок закон перестал выглядеть дубиной для сокрушения НКО и теперь стал похож на кинжал, которым можно наносить прицельные точечные удары по правозащитным и экологическим организациям. Какие удары этим законом, господин Джибладзе, окажутся наиболее болезненными?
Юрий Джибладзе:
Действительно, закон предоставляет все возможности государству избирательно, произвольно применять его для отказа в регистрации, для запрета деятельности, для запрета переводить средства от международных и зарубежных организаций российским получателям, оперируя неправовыми критериями. Поскольку в законе используются такие неправовые понятия как «национальные интересы», «культурная самобытность», «интересы обороноспособности» и так далее, которые невозможно определить в правовом плане. И совершенно очевидно, что в первую очередь объектами применения закона станут организации, которые сотрудничают с международным сообществом и критически относятся к тем или иным действиям российских властей. Конечно, это будут правозащитные и экологические организации, а также те, которые работают над такими острыми вопросами, как война в Чечне, коррупция или нарушения прав человека в армии.
