Эта картина еще до своего выхода на экран, более того, до первых закрытых просмотров для критиков или членов гильдий, голосующих за кинематографические призы, вызвала бурную дискуссию на страницах американской прессы. Причем меньше всего на страницах прессы профессиональной, кинематографической. А ведь именно к клану американских кинематографистов принадлежит постановщик фильма Стивен Спилберг. А вообще, пусть неформально, он и возглавляет этот клан.
Я говорю, конечно, о новом фильме Спилберга «Мюнхен» («Munich»). Не приходится удивляться, что о картине заговорили еще до выхода ее на экран. И дело не столько в том, что все сделанное Спилбергом ожидается с нетерпением и предвкушением шедевра, сколько в теме фильма. А тема его, хоть и основана на истории многолетней давности, перекликается с проблемами сегодняшнего дня, и больше всего – с борьбой против терроризма.
Картина рассказывает о том, как после зверского убийства одиннадцати израильских спортсменов и тренеров на Олимпийских играх 1972 года в немецком городе Мюнхене израильский премьер-министр Голда Меир лично снаряжает группу агентов внешней разведки «Моссад» для выполнения важной, но деликатной миссии: устранения всех террористов палестинской группировки «Черный сентябрь», принимавших участие в нападении на израильских атлетов в Олимпийской деревне.
Группу поручено возглавить Авнеру (австралийский актер Эрик Бана). Мы о нем поначалу знаем очень мало (как и полагается в мире рыцарей плаща и кинжала!). Он скорее кабинетный работник, чем смелый оперативник. Его жена ожидает ребенка. Правда, его отец, как мы узнаем позже, – герой Израиля. Но это не делает самого Авнера героем, хотя поступки ему приходится совершать героические.
Но вот тут-то и начинается основная проблема. Авнер и четверо других участников его группы Карл (Киран Хиндс), Стив (Дэниэл Крэйг), Ганс (Ганс Зишлер) и Роберт (Матье Кассовитц) – все европейские евреи – должны ликвидировать палестинцев на территории Европы, которая относится к палестинцам не без симпатии.
Авнер почти с самого начала выполняет свою работу не только без энтузиазма, но и без холодного профессионализма, свойственного другим его коллегам по группе, за исключением подрывника Роберта. Роберт комплексует еще больше Авнера, хотя взрывает врагов вполне изобретательно. Рефлексия Авнера поставлена в центр психологического исследования природы возмездия. Фильм как раз и поставлен по книге канадца Джорджа Джонаса «Возмездие» (сценарий фильма Тони Кушнера). Книгу критиковали как чистую выдумку автора, хотя он утверждает, что его материал основан на беседах с прототипом Авнера.
Что думали и чувствовали настоящие исполнители актов возмездия, или, если угодно, рутинной борьбы с противником в рамках этой тайной войны, мы не узнаем никогда. Но что бы ни говорили официальные представители Израиля или неназванные офицеры израильской разведки о фильме (все оценки негативные), мы должны подойти к картине как к произведению искусства, пусть оно и навеяно реальными событиями.
И тут можно соглашаться или не соглашаться со Стивеном Спилбергом и его подходом к проблеме.
Несколько собственных соображений. Будучи либералом и гуманистом голливудского толка, Спилберг находится в плену у политической корректности. Ему ее никто, конечно, не навязывает. Спилберг не стал бы и слушать студийных
«пиджаков». Сценарист Кушнер еще левее Спилберга в своих политических взглядах. Эта левизна чувствуется в фильме не только в том, что Авнер, убивая, сомневается, а к концу фильма и вовсе уезжает из Израиля в Америку, испытав нервный срыв. Авторы назойливо пытаются внушить зрителю мысль, что возмездие за террористический акт порождает лишь бесконечный цикл насилия.
При том, что есть и другой политологический и военный взгляд на уничтожение террористов: чем их меньше, тем меньше терактов совершается. Опыт Израиля и уменьшающиеся цифры жертв после устранения вожаков террористов подтверждают именно этот взгляд на проблему.
Короче, пусть каждый во время просмотра определит свои политические симпатии и антипатии. Спилберговские же ясны: «Ребята, давайте жить дружно!». Но рекомендации доброго кота Леопольда из советского мультика вряд ли применимы в сфере, исследуемой добрым человеком из Голливуда Спилбергом.
Что касается чисто кинематографических качеств картины, то, как и следовало ожидать, политическая ангажированность режиссера мешает ему подняться даже до своего собственного наработанного уровня. Не говоря уже о вершинах искусства. Фильм, конечно, по-спилберговски профессионально поставлен и сыгран, даже не лишен напряжения как триллер, но его эстетика «плосковата», она ближе к телевизионной. Может, не все это заметят, но Будапешт «играет» Париж не вполне убедительно – архитектура не та! И отдельные кадры, действительно снятые в Париже, не монтируются с псевдопарижскими, снятыми в венгерской столице.
Штампованной кажется сцена, в которой палестинская девочка в Париже неожиданно возвращается домой и чуть не снимает трубку телефона, который должен взорвать ее отца по звонку. Привет Хичкоку от Спилберга!
Особенно политически навязчивой мне представляется финальная сцена фильма. В ней моссадовский куратор Авнера Эфраим (Джеффри Раш), приехавший в Америку уговорить Авнера вернуться в Израиль, прогуливается с Авнером по берегу Гудзона. На противоположном берегу довольно назойливо маячат в кадрах башни-близнецы Всемирного торгового центра. Ясно, что этим спецэффектом и этой точкой зрения камеры Януша Каминьского Спилберг отражает свою точку зрения, очевидно, состоящую в том, что не будь таких ребят как Авнер, башни и сейчас были бы на месте.
Помилуйте, мистер Спилберг! Терроризм не начался с Мюнхена и не кончился падением башен в Нью-Йорке. До трагического олимпийского Мюнхена был еще умиротворяющий Мюнхен для террориста покруче современных. История осудила тот Мюнхен. Суд истории продолжается. А фильм «Мюнхен» судите сами.
