Эксперт московского Центра Карнеги Николай Петров в интервью Русской службе «Голоса Америки» заявил, что уход Андрея Илларионова с поста советника президента России по экономическим вопросам является завершением его трений с командой Путина и лично с президентом.
Николай Петров: Уход Илларионова – событие достаточно ожидаемое и вполне логичное. Не случайно целый ряд экспертов, реагируя на это известие, заявил, что удивительно, что Илларионов так долго находился на этом посту, и странно, что этот уход не состоялся раньше.
С одной стороны, этот уход, безусловно, стал результатом кардинального, хотя и постепенного пересмотра экономической стратегии Кремля, а с другой – то, что мы видели пару дней назад, это просто завершение ухода, а не состоявшийся вдруг разрыв между президентом и его экономическим советником. Уход Илларионова имел место в течение более чем года, когда, с одной стороны, он выступал с достаточно жесткими критическими заявлениями, ставя под сомнение не отдельные шаги Кремля и правительства, а всю стратегию, а с другой стороны – он постепенно лишался возможных реальных рычагов влияния на принятие решений. Он перестал быть представителем президента в «Большой восьмерке», он лишился ряда своих сотрудников и, в конечном счете, все, что у него оставалось, – это действительно возможность благодаря своему посту делать достаточно громкие критические заявления. Поэтому, когда он лишился этой возможности, что произошло на последней неделе в результате его очередной пресс-конференции, которую, по-видимому, Кремль счел слишком критичной в отношении планов и стратегии Кремля, ему, Илларионову, было сказано, что он должен ограничить свои контакты с прессой. Но все это случилось на фоне постепенно уменьшения его возможности как-то влиять на ситуацию, что и привело к его уходу.
Люсьен Фикс: «Одно дело работать в частично свободной стране, какой Россия была шесть лет назад, другое дело, когда страна перестала быть политически свободной», – заявил Илларионов. Это заявление носит уже политический характер, не так ли?
Н.П.: Да, это так, хотя, мне кажется, что оно и менее логично, чем в других своих частях. Имея высокий статус советника, Илларионов делал очень критические заявления и в отношении президента, и стратегии кабинета, который фактически возглавляется президентом. С другой стороны, у нас есть большое количество аналитических центров, которые разделяют взгляды Илларионова или критикуют действия президента с других позиций. Мне кажется, говорить о том, что есть полное отсутствие свободы, в том числе и свободы выражать свое мнение, отличное или даже прямо противоположное мнению властей, было бы неправильно. «Частично свободная» Россия была, когда Илларионов почти шесть лет назад был назначен на этот пост. «Частично свободной» она и остается сейчас, хотя есть целый ряд тревожных и негативных процессов и тенденций.
Л.Ф.: У меня не было возможности побеседовать с Илларионовым, и я не знаю, знаком ли он с отчетом правозащитной организации «Freedom House», которая перевела Россию из разряда «частично свободных» стран в разряд «несвободных». Но если судить по заявлению Илларионова, он согласен с оценкой «Freedom House».
Н.П.: Я думаю, что он знаком с этими отчетами и не случайно использует именно их термины. Но я хотел бы подчеркнуть, что «Freedom House» свою оценку России изменил год назад и что те процессы, довольно негативные в отношении демократического развития страны, которые фиксирует «Freedom House», уже год назад получили оценку как превращение России в «полностью несвободную» страну. На мой взгляд, эта оценка, как и любая другая, носит печать субъективности, с ней можно спорить, но нельзя отрицать того, что динамика негативная.
Л.Ф.: Илларионов заявил, что может вернуться на государственную службу, когда будет виден экономический и политический шанс изменить природу нынешней модели государства. Что значит природа модели государства, в данном случае России?
Н.П.: В той пресс-конференции, которая, по-видимому, послужила последним толчком для полного разрыва между Кремлем и Илларионовым, он говорил о том, что Россия уже миновала фазу «голландской болезни» или «индонезийской болезни» и сейчас болеет «саудовской болезнью». Речь шла о том, что Россия превратилась в корпоративистское государство с жестким государственным контролем и с использованием нефтегазовых ресурсов как базы для внутриполитического укрепления авторитарного режима и экономической модели.
Сам Илларионов достаточно четко прокомментировал, анализируя итоги года, то, что, с его точки зрения, в экономике был сделан ряд крайне негативных шагов, приведших к усилению, а не ослаблению, как к тому призывал Илларионов, присутствия государства в экономике и восстановлению жесткого контроля государства над стратегическими ресурсами, в качестве которых выступает нефтегаз. С точки зрения Илларионова это плохо – потому, что это уход от либерализма вообще, и это плохо потому, что это резкое уменьшение эффективности в нефтегазовом секторе, которое обеспечивает развитие страны сейчас, в частности.
Л.Ф.: Илларионов, как вы уже отметили, часто критиковал действия правительства. В ноябре в интервью информационному агентству «Bloomberg» Илларионов заявил, что в России отчетливо обозначилась тенденция к установлению господства государства в экономике. Российское государство, сказал он, подобно бывшему Советскому Союзу возвращает под свой контроль, как вы правильно заметили, ключевые отрасли экономики, например, нефтяной и газовый секторы. Я думаю, вы согласны с этим?
Н.П.: Да, я, конечно, с этим согласен – хотя я не уверен, что целиком и полностью разделяю ультралиберальные взгляды Илларионова на сей счет. В целом же я согласен с его оценкой ситуации в России.
Л.Ф.: А что может принести России такая тенденция?
Н.П.: В конечно счете она принесет, и уже приносит, резкое уменьшение эффективности российской экономики, и я боюсь очередного неиспользования тех счастливых возможностей, которые страна получила. Сейчас, когда для России имеется великолепная конъюнктура мирового рынка, мы уже видим и замедление экономического роста, и проблемы в нефтегазовом секторе. И в конечном счете это может обернуться утратой не просто эффективности, но и управляемости.
