«Как и тридцать лет назад…». Под таким заголовком пресс-центр Михаила Ходорковского распространил обращение представителей гражданского общества России к высшим руководителям западных стран с призывом потребовать от России соблюдения внутренних законов и международных соглашений о правах человека. В обращении назван ряд подвергшихся репрессиям лиц, которые, по мнению авторов, должны быть признаны политическими заключенными. Там говорится также о том, что в России происходят крупномасштабные нарушения прав человека, и что Запад не обращает на это внимания, и все это вместе чревато очень серьезными последствиями. В связи с этим «Голос Америки» беседовал по телефону с видной российской правозащитницей, председателем московской Хельсинкской группы Людмилой Алексеевой.
Семен Резник:
Людмила Михайловна, почему понадобилось такое обращение к столь широкому кругу деятелей Запада? Что, собственно, вы хотели бы от тех, к кому обращаетесь
Людмила Алексеева:
Я думаю, что самое главное наше намерение – проинформировать Запад о реальной ситуации с правами человека в Советском… с правами человека в России. Видите – невольная оговорка… Потому что действительно ситуация с нашими политическими и гражданскими сейчас приближается к той, какой она была в Советском Союзе. Дело в том, что появился – и уже не то, что один случай такой – а появилась устойчивая тенденция к тому, что в России снова имеются политические заключенные, как это было в Советском Союзе. Еще два-три года назад мы не могли такого сказать, мы радовались тому, что этого не было у нас. Сейчас это так. Конечно, это немножко другие политические заключенные, чем были в Советском Союзе, поэтому у меня, во всяком случае – я думаю, что и у других, подписавших это письмо – такое впечатление, что на Западе просто не понимают, как серьезно изменилась политическая обстановка у нас в стране, как далеко мы шагнули назад в этом отношении.
С.Р.:
Что же вы имеете в виду, говоря о том, что появились политические заключенные в последние два-три года? Я знаю, что в вашем обращении упоминаются и Ходорковский, и Сутягин, и Моисеев – то есть, люди довольно разные, прямо скажем.
Л.А.:
Да, но ведь и в Советском Союзе были разные политические заключенные, если принять такое определение, какое приняли те, кто подписал это письмо. И я думаю, что это вполне общепринятое определение: что политические заключенные – это те, лишение свободы которых произошло по политическим мотивам. В Советском Союзе это были и правозащитники, и, скажем, верующие, и активисты национальных движений, и деятели культуры, позволившие себе критиковать советский строй или хотя бы просто социалистический реализм, как один из важных элементов идеологии советского строя. И сейчас тоже политические заключенные это те, кто арестованы по политическим мотивам. Сейчас это ученые, которые поддерживали научные связи с зарубежными коллегами, и этим навлекли на себя подозрение ФСБ в нелояльности – их обвиняют и в шпионаже, и в измене Родине, хотя невооруженным глазом видно каждому человеку, который хоть как-нибудь знаком с их делом, что ничего похожего в этих делах не было. Например, Игорь Сутягин обвинен в разглашении государственной тайны при том, что он не имел допуска к секретным материалам, и все работы, которые ему вменяются в вину, все основаны на материалах, опубликованных в газетах, журналах, книгах и так далее. Там совершенно явно просматривается стремление погрузить российскую науку в изоляцию, не допустить контактов между российскими и западными учеными. И, может быть, есть еще и такое намерение: посеять страх у людей, отучить людей от того, чего советские люди никогда не делали, знали, что это табу – общение с иностранцами. Ведь среди тех, кто был арестован по обвинению в шпионаже, в разглашении государственной тайны есть не только ученые, есть журналисты, дипломаты и так далее. Это потому, что хотят вернуть общество наше в изоляцию от всего мира, хотят опять посеять страх среди россиян, что само общение с человеком с Запада может выглядеть, как государственное преступление.
С.Р.:
Вы говорите, что обращаетесь к руководителям западных стран, исходя из того, что они всего этого не знают.
Л.А.:
Нет, не не знают – не понимают опасности всего этого, не понимают политической подоплеки всех этих арестов. Ведь там не только «шпионы», это и, совершенно верно, Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, это разрушение российского бизнеса… Там и адвокат Трепашкин, который позволил себе открыто критиковать ФСБ и руководство ФСБ за непрофессионализм в борьбе с террористами. И, более того – связь с какими-то организациями, близкими к террористам. На Западе просто не интересуются судьбой этих людей и не понимают опасности, которую такая политика представляет не только для российских граждан, но и для Европы в целом. Ведь если говорить о подписанном 30 лет назад, и Советским Союзом (ну, и Россия, как правопреемница Советского Союза, признает этот договор), и европейскими странами, и Соединенными Штатами, Канадой – я имею в виду Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, речь идет о том, что возобновление тоталитарного режима, отказ от демократии, возобновление арестов по политическим мотивам – это угроза безопасности Европы. Ведь там как ставился вопрос: «По безопасности и сотрудничеству в Европе». Имелось в виду, что сотрудничество между странами и является гарантией безопасности в Европе, открытость между странами. А что означают эти аресты? Обратное закрытие наших границ, пресечение связей между гражданами, свободного общения их и так далее.
