Беспорядки во Франции, с которыми власти не могут справиться уже две недели, в последние дни перекинулись в соседние страны Европы. Молодые люди, в основном подростки из кварталов, где ютятся преимущественно выходцы из Северной Африки, Ближнего Востока и других стран мусульманского мира, жгут автомобили, нападают на школы, церкви, грабят магазины, выражая, как полагают, протест против безработицы и дискриминации. «Голос Америки» попросил прокомментировать эти события известного американского политолога Пола Гобла.
Пол Гобл – один из наиболее известных американских политологов, пристально анализирующих ситуацию в России и других странах бывшего Советского Союза. Он работал в Государственном департаменте, в Джонстаунском фонде, на радио «Свобода», у нас на «Голосе Америки». Сейчас он профессор Тартусского университета в Эстонии. Он автор большого числа работа о России и других странах бывшего Советского Союза, но сегодня мы беседуем с ним о том, что, на первый взгляд, напрямую не связано с Россией.
Семен Резник:
Каковы могут быть последствия беспорядков для европейской демократии?
Пол Гобл:
Я думаю, что то, что сегодня происходит во Франции – это важнейшие события в мире за много лет. Мы наблюдаем коллапс системы ценностей. Французские власти и французское общество оказались неспособными признать тот факт, что французская концепция секуляризма имеет серьезные пороки. Они создали общество, в котором значительная часть жителей Французской республики чувствует себя гражданами второго сорта, которых не замечают. Общество оказалось разделенным, что и спровоцировало волну насилия. Реакция французского правительства, которое, с одной стороны, выступает с угрозами подавления беспорядков силой, а, с другой стороны, предлагает все большие уступки, создает ситуацию, при которой все больше людей в других странах Европы и бывшего советского пространства – те, кто тоже считают себя обездоленными – могут прибегнуть к таким же действиям. Если это произойдет, то вызовет негативную реакцию со стороны большинства населения, и оно потребует от своих правительств применять репрессивные меры. А это создает почву для очень опасной тенденции, которую один российский комментатор назвал «концом мифа о правах человека и началом конца секулярного общества». Это чрезвычайно опасно, и это не ограничится Парижем. Поэтому я должен возразить на ваше замечание, что эти события не имеют прямой связи с Россией. По моему мнению, то, что происходит в Париже и в 280 других городах Франции, и что перешло в города Германии и Бельгии, с очень большой вероятностью может перекинуться и в Российскую Федерацию, где имеется большое число иммигрантов или мигрантов, которые подвергаются дискриминации со стороны российского большинства и тоже чувствуют себя обездоленными и униженными. Они безусловно следят за тем, что происходит во Франции, и могут придти к трагическим по своим последствиям выводам.
С.Р.:
Да, это может вызвать цепную реакцию. Я сказал, что это не связано с Россией напрямую, но может вызвать взрыв в любом месте, включая другие европейские страны и Россию.
П.Г.:
Причем, в двойном смысле. С одной стороны, в правительстве России безусловно есть люди, которые стремятся к более репрессивным мерам, вопреки демократическим ценностям и правам человека. Эти люди воспримут поддержку, которую применение силы французскими властями против собственных граждан получит со стороны большинства населения, как сигнал к тому, что Запад не будет протестовать против применения силы в России, где подавление беспорядков, вероятнее всего, будет гораздо более масштабным и жестоким. И, в то же время, это приведет растущее мусульманское население Российской Федерации к выводу, что единственный способ для них привлечь внимание к своим проблемам и добиться изменения своего статуса граждан второго сорта – это прибегнуть к таким же массовым актам насилия. Все это вместе не может принести ничего хорошего, ни России, ни российским мусульманам, ни этническим русских.
