Недавно в Вашингтоне побывал главный редактор московского еженедельного журнала «Новое время» Александр Борисович Пумпянский. В интервью «Голосу Америки» наш гость коротко обрисовал сегодняшнее положение российских средств массовой информации.
Лео Стерн:
Александр Борисович, насколько я знаю, вам приходилось бывать в Америке и в прежние советские времена…
Александр Пумпянский:
Да был такой грех. Я действительно давно знаком с Америкой, первый раз был здесь в командировке в 71 году, это была замечательная поездка, с негритянской темой, главным образом. В 75-76 году, на переломе, я работал здесь корреспондентом «Комсомольской правды», рассчитывал поработать несколько лет, но проработал меньше года, потому что меня отозвали, и, с некоторым позором, заклеймив как «буржуазного объективиста», оставили в Москве.
Л.С.:
Да, «веселые» термины той советской поры… Но вы, наверное, и в постсоветские времена тоже приезжали в Америку?
А.П.:
На самом деле у меня был – назовем это «мораторий» – на поездки заграницу и даже на публикации в родной «Комсомольской правде» на международные, политические и прочие темы в течение нескольких лет. Гласность открыла для меня то самое окно возможностей, и первый раз я тогда приехал в Америку вместе с Горбачевым, во время его визита, и с тех пор был еще несколько раз.
Л.С.:
С какими чувствами после всех этих перипетий в разное время вы возвращаетесь в Америку?
А.П.:
Конечно, после разлуки, которая была инициирована таким странным образом, чувства обостряются. Америка стала для меня тогда, как и Запад, да как и журналистика, запретным плодом. Прорваться к запретному плоду – это особое чувство. На самом деле это было нечто большее, чем отведать запретного плода – это было возвращение к профессии, которую ты считаешь своей, и в которой у тебя есть представление, что и как нужно делать. И вот – получить такое неожиданное подтверждение, что ты был прав…
Л.С.:
В одном из своих недавних эссе вы писали, что при нынешнем «диком» российском капитализме в журналистике произошла реинкарнация, расцвели такие «экзотические плоды», как пиар, «черный пиар», компромат, причем сохранились и старые «тренды-бренды» в виде бюрократического давления на СМИ. Как в этой обстановке вы сумели сохранить такой замечательный журналистский коллектив и последовательное демократическое направление журнала?
А.П.:
Вы затронули сложную тему о переменах, которые произошли и происходят у нас на информационном поле. Я попробую систематизировать это в двух-трех-четырех словах. В нормальном обществе СМИ существуют для того, чтобы общество знало все, что происходит в стране, в обществе, в государстве. В советское, в коммунистическое время, информации нет, и СМИ на самом деле нет. Для прессы оно было временем пропаганды. Да и само слово «информация» было не очень законным. «Пропаганда» – нормальное слово, «агитация» – нормальное, прекрасное… То есть, не правду сообщать, не факты, а доносить то, что партия, правительство, государство считают необходимым внушить обществу. Потом появилась гласность, свобода печати, появилась информация. Это была замечательная пора, расцвет нашей журналистики, мы все были счастливы, журналисты той поры… и наследие тех времен существует.
Л.С.:
Что же происходит сейчас?
А.П.:
На самом деле, цензуры в официальном смысле этого слова у нас нет, то есть, Комитета по цензуре или Главлита не существует. И если журналист или какое-нибудь средство массовой информации – газета или журнал – хотят что-то опубликовать, они могут это сделать. В электронных СМИ положение немножко сложнее. Но и о них можно сказать то же самое. Но появились другие вещи – то, о чем вы сказали: и черный пиар, и все остальное, что существует на информационном свете. А суть дела в том, что хозяева СМИ используют информационные средства для достижения каких-то своих целей – коммерческих, политических… Для оказания услуг власти, и так далее, используя все эти вещи – черный пиар, просто пиар, компромат. Место пропаганды в большой степени занял пиар. Это более мягкая штука, чем пропаганда. Пропаганда тотальна. Есть один информационный источник, и все СМИ должны сообщать одно и то же в одних и тех же формулировках. У пиара же есть некий плюрализм. Есть борьба точек зрения или борьба интересов, и поэтому возможна разная информация. И это, конечно же, другая ситуация. Но, с точки зрения миссии прессы, с точки зрения серьезных представлений о долге, об общественных задачах СМИ, нынешняя ситуация тоже довольно печальна. Мы видим одновременное проявление двух трендов. Один тренд – это то, что власть, конечно же, норовит поставить под свой контроль разные влиятельные средства массовой информации. Прежде всего, электронные средства. Уже все федеральные телеканалы, так или иначе, находятся под государственным, а на самом деле – кремлевским, то есть, команды президента, руководством или контролем. Этот контроль тоже не такой, какой был в советские времена агитпропа. Нынешний контроль означает, главным образом, одну вещь: СМИ не должны ни в чем быть оппозицией первому лицу Путину или, когда подойдет критический момент – 2008 год или что-то еще – не должны будут отклоняться от некой линии, которая будет выработана. Во всем остальном пока довольно много свободы. Можно критиковать отдельных министров или премьер-министра. На это особого внимания не обращают. Но вот в главном – другое дело. Так что одна тенденция – это обретение контроля над СМИ, в первую очередь – над электронными, как самыми массовыми, самыми влиятельными, но сейчас и над печатными тоже. Причем это происходит в довольно неожиданных формах. Не просто государство берет какое-то средство массовой информации и национализирует его, например, газету «Известия». Но газета «Известия» вдруг меняет собственника. Был собственник – олигарх Потанин, который старался быть очень лояльным и очень внимательным и ничего не нарушал никогда. Однако даже этого недостаточно. Все равно есть к нему некое отчуждение или подозрение. И ему пришлось продать газету, что он с удовольствием сделал, поскольку от нее ему – одни неприятности. В общем, пришлось продать Газпрому, а Газпром – это уже совсем надежная система. Несмотря на все слова, что Газпром будет избавляться от непрофильных активов, ничего подобного не произошло, а наоборот – приобрели еще «Известия», не освободившись ни от НТВ и ни от чего другого.
Л.С.:
Вы хотели рассказать и о положении в электронных СМИ.
А.П.:
Вот как раз другой пример – РЕН-ТВ, которое на тридцать процентов принадлежало своим создателям, семье Лисневских – Ирене и Дмитрию, а на семьдесят процентов принадлежало либеральной империи Чубайса. Либеральной в том смысле, что Чубайс не шибко вмешивался в дела РЕН-ТВ, давая Лисневским делать то телевидение, какое они считали возможным. И это телевидение было и пока остается довольно хорошим в информационных вещах. С моей точки зрения, было и остается самым лучшим – самое острое, самое глубокое и так далее. Но сейчас – по-другому я это не истолковываю – Чубайс получил команду продать свои семьдесят процентов. Нет никаких сомнений, что он эту команду получил, потому что он продал свою долю очень смешно. Он продал эти семьдесят процентов за сто миллионов долларов лояльному олигарху, «Северстали» (это известно, даже у олигархов известна «группа крови»), который на следующий день половину купленного перепродал по реальной рыночной цене тоже за сто миллионов другой супер-лояльной корпорации «Сургутнефтегаз», То есть, Чубайс даже не мог продать это по реальной рыночной цене. Иными словами, владелец «Северстали» получил тридцать пять процентов РЕН-ТВ как бы бесплатно. Но, как бы то ни было, контроль над РЕН-ТВ суперлояльными компаниями приобретен. Когда этим контролем воспользуются и с какой степенью жесткости, будет видно со временем.
И, наконец, совсем уж чудовищная судьба, которая оказалась у «Московских новостей». Год или полтора назад «Московские новости» купил Ходорковский и «Юкос». Практически, были только объявлены намерения нового владельца. Потом вдруг произошел известный скандал, и Невзлин – полуолигарх в бегах – продал это периодическое издание за доллар или другую символическую сумму украинскому олигарху Вадиму Рабиновичу, а тот, сделав несколько широковещательных заявлений, о том, какой будет газета, и какого назначат главного редактора, через месяц или полтора, никого не назначив и ничего не изменив, перепродал газету Аркадию Гайдамаку – магнату с очень сомнительной репутацией, который не имеет никакого отношения к СМИ. Говорят, что Гайдамак торгует оружием, он – «персона нон грата» в ряде стран, как, например, в Израиле и во Франции… А сверх всего этого Гайдамак сделал чудовищное по своему смыслу заявление. Когда его спросили, будет ли это влиятельная газета, он ответил: «Нет, зачем? Газета не должна быть влиятельной», - сказал он простодушно. А на вопрос: сохранится ли направление газеты, он ответил: «Какое направление? Вы имеете в виду критику правительства? Но правительство и президента избрал народ, а СМИ не могут критиковать народных избранников».
Конечно, Аркадий Гайдамак не так прост, как можно подумать по этим его заявлениям. Но виден подход, вот моя трактовка: просто он таким образом подтверждает свое намерение следовать правилам игры, в которой участвует. Ему эта газета, сама по себе, совершенно не нужна. Ни как источник прибыли, ни, тем более, как некая миссия информирования общества. Но он хочет оказать какую-то услугу власти, и в нужный момент угодливо преподнесет голову «Московских новостей» на «блюдечке с голубой каемочкой», условно, администрации президента в расчете на то, что ему тоже простят какой-то грешок.
Л.С.:
В этом контексте история с выселением вашего журнала «Новое время» с его законной жилплощади в центре Москвы на Пушкинской площади тоже имеет какую-то мафиозную или политическую подоплеку?
А.П.:
Она имеет, безусловно, явную мафиозную причину, а не подоплеку. И это, увы, очень распространенная практика, которая является бандитским захватом чужой собственности. Это форма передела собственности, когда некие «акулы», используя действительно криминальные методы, захватывают чужую собственность. И там есть два типа «орудий»: один – это прямой криминал: подделки, фальсификации, использование грубой физической силы. И далее – использование административного и правоохранительского и, наконец, политического ресурса. Эта коррупционная вертикаль отлажена как ни одна другая. Связь между преступниками и власть имущими четкая и отлаженная. Это часть такой истории. Но в ней есть и политическая подкладка. Мы, конечно же, стучались во все двери и били во все колокола. Мы расследовали все это дело и все это напечатали. Мы всю расследовательскую работу проделали – за правоохранителей, за следователей, со всеми именами и датами и с указанием всех нарушений закона. Мы обращались ко всем – в прокуратуру, в администрацию президента… В ответ – ноль внимания. И если реакцию на наши обращения суммировать своими словами, то она выглядит так: если либеральное издание, журнал «Новое время», будет задушено руками мафии, то плакать никто не будет – в администрации или в Кремле. Ну, а если пострадает только закон – кроме читателей и журналистов – ну, так закону страдать не в первый раз. Вот в этом беда: что закон у нас в таких историях действует только тогда, когда ему прикажут действовать. Здесь никакого желания приказывать закону не было. Такова политическая подкладка нашей невеселой истории.
Л.С.:
Как вы выживаете в таких условиях при ваших тиражах в двадцать пять тысяч экземпляров?
А.П.:
Выживаем очень трудно. Если говорить экономически – это не самая веселая тема – это жизнь на грани. Но такова реальность – политическая, экономическая и всякая другая! И каждый в этой реальности выбирает свою позицию. Наша позиция избрана нами сознательно. Мы стараемся соответствовать представлениям о задачах серьезного издания, задачах серьезной аналитической прессы. Есть соблазны коммерциализации, и так далее. Все это замечательно, людям это тоже нужно – отдыхать от всего, люди должны существовать как потребители. Она в загоне сейчас – серьезная аналитическая пресса, которая честно анализирует, что происходит со страной, что происходит в обществе, и которая нелицеприятно делится с обществом своей информацией и выводами. Это трудная задача, неблагодарная задача, опасная задача, но это – наш путь.
