«Парадокс Путина» – так озаглавлена статья президента Фонда Макартура Джонатана Фэнтона, опубликованная в «Бостон глоб».
«Западная печать нередко выражает пессимизм по поводу того, насколько Россия предана идее демократии, - пишет автор. - Арест и осуждение Михаила Ходорковского, экспроприация НТВ, отмена прямых выборов губернаторов и многое другое – все это говорит о решительном отходе от эпохи Ельцина. Но ситуация в России не столь однозначна. Это становится ясным из разговоров с лидерами высшего образования и гражданского общества».
Изменения в сфере высшего образования свидетельствуют, по мнению Фэнтона, о происходящих в России глубоких переменах. Частные университеты набирают силу, в то время как в государственных вузах поощряется модернизация путем усвоения западных методов и учебных программ. Министерство образования и науки подключает Россию к объединенной системе высшего образования Европы, в которой участвуют 40 стран. Россия более не изолирована интеллектуально от остального мира. Хотя ее вузам еще предстоит многое сделать, чтобы преодолеть наследие советских лет, прогресс налицо. То, что происходит в российском высшем образовании, не подтверждает опасений, что Россия откатывается назад к самоизоляции и подозрительности к внешнему миру.
«Ни одно правительство, собирающееся установить долгосрочный авторитарный контроль над обществом, не способствовало бы развитию интернета, обменам преподавателей и студентов и принятию западной модели высшего образования», - говорится в статье
«Фонд Макартура, - продолжает его президент, - начал помогать России в 1992 году с целью укрепить систему высшего образования и интеллектуальную жизнь страны. Ассигнованные нами 100 миллионов долларов рассчитаны на 20 лет. На улучшение ситуации с правами человека Фонд выделил дополнительные гранты на общую сумму в 20 миллионов долларов. В России растет число неправительственных организаций, и происходят положительные сдвиги в других областях. Тем не менее, приходится признать, что в стране сложилась парадоксальная ситуация. Кремль вмешивается в деятельность судов, склонен применять силу для подавления демонстраций и нарушает права человека. С другой стороны, власти начали улучшать условия в тюрьмах, происходят положительные изменения в уголовном законодательстве».
«Россия находится на критическом перепутье, - считает Джонатан Фэнтон. - Нет сомнений, что Путин усиливает контроль Кремля в таких сферах, как политика, экономика и средства массовой информации. И все же он пока что разрешает гражданскому обществу расти, ученым – заниматься своими исследованиями, а части прессы – критиковать правительство. Западу необходимо более детально взглянуть на происходящие в России процессы, продолжая критиковать Путина за движение вспять. Парадоксы в России и появляющиеся в ней новые голоса требуют более терпеливого отношения к стране, пока в ней не укоренится зарождающаяся демократия», - пишет в заключение статьи в «Бостон глоб» президент Фонда Макартура Джонатан Фэнтон.
В Нальчике сгущается атмосфера недоверия. В статье московского корреспондента «Нью-Йорк таймс» Стивена Ли Майерса говорится, что местные власти, ссылаясь на закон, отказываются выдать родственникам для захоронения тела 89 боевиков, и это еще более сгущает атмосферу недовольства и недоверия, которая и привела к гибели этих людей. «Какой же он террорист?», - говорит Екатерина Сабанчиева о своем единственном сыне Мурате, которому на этой неделе мог исполниться 21 год. «Это не был терроризм, - добавляет она. – Они напали на милицию».
«Многие люди в Нальчике, - замечает автор статьи, - говорят о событиях 13 октября как о восстании против коррупции и преследований, включая произвольные аресты и избиения всех подозреваемых в симпатиях к исламу. Однако для Кремля, пытающегося обуздать терроризм, такие различия вряд ли имеют значение. Перед лицом расширяющегося насилия в результате войны в Чечне и исламистски окрашенного экстремизма на Северном Кавказе правительство все чаще применяет метод коллективного наказания».
«По закону, принятому после событий в театре на Дубровке осенью 2002 года, - продолжает корреспондент «Нью-Йорк таймс», - тела убитых террористов недостойны традиционного погребения. Их хоронят анонимно в секретных местах, что резко противоречит культурным традициям народов Кавказа. Среди погибших в Нальчике были люди, не носившие характерной для террористов униформы. Они были одеты в гражданское платье. Там были пятнадцатилетние подростки. Большинство убитых были местными жителями, многие из которых имели образование и работу. Житель Нальчика, просивший не называть его имени, рассказал, что его 16-летний сын попросил у него 13 октября денег на ботинки и вышел из дома. На следующий день он опознал его тело в морге…».
Александр Торшин, член Совета Федерации, руководящий расследованием событий в Беслане, признает, что некоторые из погибших в Нальчике, возможно, не были террористами. «Вы не можете допросить труп», - говорит Торшин. Он выступает за принятие поправок к закону, которые разрешили бы суду определять, был ли террористом убитый боевик. «Лучше вернуть родственникам тело, чем давать им повод для новой ненависти», - приводит слова Александра Торшина московский корреспондент «Нью-Йорк таймс» Стивен Ли Майерс в статье, присланной из Нальчика.
Суды присяжных под обстрелом прокуроров, судей и законодателей. «Время испытаний для российского суда присяжных» – так называется статья московского корреспондента столичной «Вашингтон пост» Питера Финна, присланная из Краснодара.
«Спустя 12 лет после введения важнейшей правовой реформы в стране, только что освободившейся от коммунизма, суды присяжных по-прежнему вызывают подозрение и даже пренебрежение у российских прокуроров и некоторых судей», - пишет автор статьи.
Суды присяжных появились в ходе почти полной реформы советской судебной системы в 90 годы. На бумаге руководство страны восхищалось этой реформой. Но эксперты и правозащитники говорят, что система сохраняет важные признаки судов коммунистической эпохи, где преобладала презумпция виновности. С их точки зрения, неспособность суда присяжных пустить корни и выдвигаемые предложения отменить его являются свидетельством свертывания демократии при президенте Владимир Путине.
«Российское законодательство не запрещает двойную уголовную ответственность, - замечает журналист. - Прокуроры, равно как и адвокаты, могут подавать апелляции на вердикты, и почти все оправдательные решения присяжных оспариваются. За последние пять лет, как утверждает судебная статистика и российские правоведы, от 25 до 50 процентов таких вердиктов были отменены Верховным судом.
И все же суд присяжных остается важным механизмом, сдерживающим власть государства. Прокуроры привыкли автоматически получать от суда обвинительные приговоры. Статистика показывает, что из года в год лишь 1-2 процента обвиняемых оправдывают в обычном суде и 15 процентов в суде присяжных. В Краснодаре бывали годы, когда судьи не оправдывали ни одного человека, но суды присяжных оправдывали каждого третьего».
«Суд присяжных появился в России в 1864 году, - напоминает автор статьи, - но в 1922 году был упразднен большевиками, хотя они всегда требовали суда присяжных, когда их судили за подстрекательство к бунту до революции 1917 года. В 1993 году суды присяжных были восстановлены в девяти из 89 регионов России, включая Краснодар, для обвиняемых, которым грозит наказание, превышающее 10 лет лишения свободы. Предполагалось, что реформа будет способствовать состязательности процесса, уравняет в правах прокуроров и адвокатов, обеспечит беспристрастность судей. Система была распространена на все регионы, за исключением Чечни, в 2003 году. Неожиданно оправдательные вердикты стали обычным делом.
«Когда выносится вердикт о невиновности, прокуроры начинают копать, - говорит судья Краснодарского краевого суда Нина Стус. - Это карта, которую прокуроры держат в рукаве на случай оправдательного вердикта». По словам Нины Стус, некоторые ее коллеги категорически отказываются участвовать в процессах с присяжными, поскольку они «непредсказуемы».
«В России, - продолжает журналист, - усиливается давление, направленное на ограничение спектра дел, которые могут рассматривать присяжные. Верховный суд, воспользовавшись своим правом законодательной инициативы, недавно предложил проект закона, не допускающего присяжных к участию в делах об убийствах. По словам Сергея Насонова, профессора уголовного права в Московской государственной правовой академии, Верховный суд уже использует свои постановления и постепенно ограничивает доступ присяжных к свидетельским показаниям – в попытке сделать суд присяжных более «управляемым». Насонов выступает за принятие принципов презумпции невиновности и доказательства вины «вне обоснованных сомнений». По его мнению, это необходимо для восстановления доверия россиян к судебной системе. «Сегодня, - говорит профессор Насонов, - систему считают полностью предсказуемой – прямой дорогой в тюрьму даже при явном отсутствии доказательств».
Обзор подготовил Владимир Фрумкин
