В Москве, в издательстве Русского государственного гуманитарного университета, вышла долгожданная книга израильского литературоведа Зеева Бар-Селлы «Литературный котлован», посвященная проблеме авторства произведений, которые объявлены принадлежащими перу Михаила Шолохова.
Московский писатель, культуролог и журналист Николай Журавлев еще до выхода в свет этой книги Бар-Селлы познакомился с ней по рукописи и стал ее горячим и активным популяризатором. Теперь, когда книга «Литературный котлован» опубликована, пришло время поговорить о ней в нашем «Клубе интересных встреч». Скоро в клубе выступит сам автор книги ЗеевБар-Селла, но сегодня разговор с Николаем Журавлевым.
Семен Резник:
Пожалуйста, Николай, расскажите об авторе исследования – кто такой Зеев Бар-Селла?
Николай Журавлев:
Зеев Бар-Селла – мой старый друг. Так что я пропагандировал творчество исследователя, которого я знаю давно и хорошо, то есть – еще со студенческих времен. Родился он пятьдесят восемь лет назад, и, по выписанной метрике, он – Владимир Петрович Назаров. Когда тридцать лет назад он эмигрировал в Израиль, то сменил там имя и под этим именем существует уже как исследователь четверть века и выпустил несколько книг. Одна из них, написанная в соавторстве с Майей Каганской, «Мастер Гамбс и Маргарита», посвященная Булгакову, а также Ильфу и Петрову, даже вошла в круг рекомендуемой литературы для российских школьников. В прошлом году в том же издательстве РГГУ вышел сборник, составленный из статей Зеева Бар-Селлы, Майи Каганской и Иланы Гомель, посвященный анализу советской фантастики. В пятнадцатилетнем возрасте он занялся лингвистикой под руководством Вячеслава Всеволодовича Иванова - ныне академика. Первую свою статью, посвященную древнегреческой филологии, Володя опубликовал в шестнадцать лет, еще будучи школьником. В 74 году, когда он уезжал в Израиль, вышла его книга по северокавказским языкам. Поскольку времена тогда были другие, и тогда власти считали, что, раз автор такой нехороший, то и книжка тоже не может быть хорошей, ее уничтожили – осталось всего несколько экземпляров. Но я помню, как я читал внутренние издательские рецензии, где книгу называли классической, хотя автор был еще совсем юношей, не закончившим высшего образования.
С.Р.:
То есть мы имеем дело со специалистом очень широкого профиля.
Н.Ж.:
Очень широкого профиля и очень глубокой подготовки. Это – очень активная, очень известная фигура. В интернете ему посвящено огромное количество сайтов, отсылок и так далее. Это не просто журналист, как я, то есть – как определяют меня. В данном случае мы имеем дело с очень серьезным, фундаментальным исследователем.
С.Р.:
Я его исследование, благодаря вам, получил и прочитал довольно внимательно и могу сказать, что, конечно, это фундаментальная работа. Там и лингвистический анализ, и исторический анализ, и тончайшие наблюдения за стилем, за особенностями стиля вплоть до орфографии Шолохова, где он показывает, что Шолохов просто писал неграмотно, что у него были типичные для него ошибки, которые проникали в его произведения, но не всегда проникали – видимо, благодаря бдительности редакторов.
Н.Ж.:
В этом вся сила исследования, на которое Бар-Селла, кстати сказать, потратил двадцать пять лет. И здесь, как раз, очень хорошо совместился его опыт литературоведа и лингвиста. Он может разбирать текст как эстетическое, художественное явление. И одновременно он может разбирать текст как лингвистический объект. Самое главное, что это, и увлекательное повествование, и, одновременно, сугубо научная монография.
С.Р.:
Пожалуйста, расскажите нашим слушателям, поскольку, видимо, немногие из них смогут прочитать саму книгу, в чем состоит ее суть.
Н.Ж.:
Суть книги состоит в том, что, заинтересовавшись старой проблемой авторства, возникшей еще с момента появления «Тихого Дона», исследователь обратил внимание на то, что вся полемика сводится исключительно к этому роману.
С.Р.:
Вы имеете в виду, что, когда появился первый том «Тихого Дона», возникли разговоры об авторстве.
Н.Ж.:
Вопрос о плагиате встал буквально на второй день после выхода первых частей романа.
С.Р.:
То есть, что Шолохов не писал этой книги. Но его стали защищать
Н.Ж.:
Да. В общем, спор о «Тихом Доне» существует столько, сколько существует «Тихий Дон», и он уже стал достаточно бесплоден. И вот интересно – почему? Бар-Селла вывел очень точную формулу: потому, что не может быть науки, посвященной одному произведению. И загадку авторства «Тихого Дона» в ту или иную сторону можно решить, только исследовав все творчество Шолохова. Бар-Селла начал свое исследование с самых первых публикаций маленьких газетных фельетонов до последнего дня жизни Шолохова; просмотрел всю совокупность известных и доступных текстов и документов и много чего еще и пришел к выводу, что Шолохов вообще ничего не писал.
С.Р.:
Мне это показалось очень интересным, и я надеюсь, что об этом я с ним самим поговорю более подробно в другом выпуске «Клуба интересных встреч», но сейчас для меня, как для человека со стороны по отношению к данной проблеме, важно уточнить одно обстоятельство. А именно – люди, доказывавшие, что «Тихий Дон» не мог написать Шолохов, сопоставляли роман с другими шолоховскими произведениями и доказывали, что «Тихий Дон» написан другой рукой. А в книге Бар-Селлы я увидел очень много доказательств совпадений в текстах «Тихого Дона» и «Донских рассказов», «Тихого Дона» и «Поднятой целины» и из всего этого Бар-Селла делает вывод, что Шолохов не писал ни того, ни другого, ни третьего.
Н.Ж.:
Да, эта работа, как показывает Бар-Селла, строилась по совершенно особым организационным и творческим принципам. Кстати, еще очень интересно: Бар-Селла снимает вопрос о Шолохове как о плагиаторе и воре. По его концепции, Шолохов лично сам ничего не крал. Грубо говоря, можно представить все это так: в ГПУ оказались рукописи расстрелянного предполагаемого автора – а там сидели достаточно культурные люди, чтобы понять художественную ценность рукописей. Они решили, что это надо издать под иным именем, то есть, что им нужен классово близкий автор. Они выбрали послушного мальчика Шолохова и сделали его автором «Тихого Дона». Но когда опубликовали действительно гениальный роман с иным титульным автором, этот литературный проект стал уже жить своей собственной жизнью. Шолохову как писателю надо было существовать дальше. И Бар-Селла излагает свое видение того, как была сделана «Поднятая целина», кто сделал «Они сражались за Родину»… В общем, как существовал этот уникальный литературный проект. Уникальный по своему результату, но не по факту своего существования как такового. Таких литературных проектов было много. В этом отношении Шолохов – не первый и не последний в советской литературе.
С.Р.:
Шолоховым занимались и занимается очень много исследователей. Можно сказать, что десятки, может быть, даже сотни специалистов сделали себе имя, написали десятки книг, устраивали всякие там конференции, семинары, дискуссии и так далее. И что же теперь все это?
Н.Ж.:
А это была, своего рода, кормушка. И дело не в том, сколько людей писало о Шолохове, а что и как они писали. Это была голая апологетика. Я могу сказать со всей ответственностью, что среди всего, написанного о Шолохове до сих пор, строго научной книги нет ни одной. Научное исследование предполагает беспристрастный анализ, серьезную аргументацию и серьезный научно-справочный аппарат. А все, что писалось о Шолохове с конца сороковых-начала пятидесятых годов – это абсолютно голая апологетика и обязательное восхищение любой фразой: у него все всегда гениально… не имело никаких корней… все уникально… В чем же особенность книги Бар-Селлы? Независимо от того, ставит ли он под сомнение авторство Шолохова или не ставит, Бар-Селла написал первую строго научную монографию на эту тему. Я бы сказал, что именно с нее начинается научное шолоховедение. Потому что там обозначен вопрос и обозначена проблема. И Рой Медведев, и Медведева-Томашевская, и Солженицын, и Макаровы – все они тоже писали апологетически, но только с обратным знаком. Считалось, что не Шолохов, а Крюков написал «Тихий Дон». Но дело не в этом, а в том, как ведется научная дискуссия.
С.Р.:
Очень интересная работа у Бар-Селлы. Вы правы, что она имеет значение не только в связи с Шолоховым. Вы сказали, что Шолохов – не единственный такой случай. А книга Бар-Селлы раскрывает внутренние механизмы создания так называемой «советской социалистической культуры». Оказывается, она вся создавалась разными подтасовками при помощи органов КГБ.
Н.Ж.:
Абсолютно верно: дело не только в том, что кто-то за кого-то писал. Дело тут в общем подходе к литературе, как к части общепартийного дела.
С.Р.:
Это известное высказывание Ленина, что литература – часть общепартийного дела.
Н.Ж.:
Да. И в Советском Союзе были бригады писателей, которым вменяли в обязанность писать романы для общего дела.
С.Р.:
Спасибо, Николай. Я надеюсь встретиться с Зеевом Бар-Селлой, так что мы вернемся к этому разговору об авторстве «Тихого Дона» и вообще всех, якобы, шолоховских произведений.
